Книга Корабль мечты - Лука Ди Фульвио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Доннола…
– Агнесса. Ее звали Агнесса.
Джудитта помолчала.
– Тебе было больно тогда? – несмело спросила она.
– Послушай, Джудитта… – Доннола умолк, а потом затараторил на одном дыхании: – Тебе не кажется, что лучше поговорить об этом с доктором? В конце концов, он твой отец. А еще лучше поговорить об этом с какой-нибудь женщиной… Вам, женщинам, легче понять друг друга. Ну, по крайней мере, мне так кажется. Мужчине легче понять мужчину, вот что я тебе скажу. Ну ты же и сама это знаешь, так? Ну так вот, если тебе не с кем поговорить, кроме отца… Ну, я хочу сказать… Имею в виду… Я не знаю, подхожу ли я для этого разговора, понимаешь? Я не хочу дать тебе дурной совет и…
– Всегда так больно, когда ты влюблен? – перебила его Джудитта.
Доннола промолчал. Он покрепче прижал к себе девушку, качая головой. Сейчас он отчаянно пытался отогнать боль, давно ушедшую в глубины памяти, а теперь вновь всплывшую на поверхность. Боль, в которой он не хотел себе признаваться.
– Да… – едва слышно прошептал он.
– Да… – повторила Джудитта.
– Почему ты меня поцеловала? – спросил Меркурио.
– Просто так. Ты только не думай, ничего такого. – Бенедетта пошла быстрее, чтобы он не увидел, как она покраснела.
– Подожди меня!
– Оставь меня в покое! – напустилась на него Бенедетта.
Осторожно, чтобы Меркурио не заметил, она провела кончиками пальцев по губам. Они еще горели от поцелуя.
Мать продавала ее священнику и другим похотливым свиньям, но это… «Это мой первый поцелуй», – подумала Бенедетта.
Свернув в узкий переулок, она перешла на бег, чтобы оторваться от Меркурио.
Вскоре они очутились на широкой площади.
– Ты только погляди, кто там! – Меркурио опустил ладонь девушке на плечо, показывая на столпившихся на площади людей.
– Кто? – рассеянно переспросила Бенедетта.
Она еще не пришла в себя после поцелуя и никак не могла справиться с нахлынувшими на нее чувствами.
Меркурио рассмеялся.
– Там этот маленький засранец Цольфо со своим монахом!
– Покайся в грехах своих, Венеция! – кричал брат Амадео, разведя руки в стороны.
Он стоял на ступенях часовни Всех Святых на площади Сан-Сильвестро. Было довольно холодно и сыро, и Меркурио заметил под поношенной грязной рясой монаха новенькую, с иголочки, шерстяную рубашку и такие же новые теплые штаны. Все это Амадео купил на деньги Цольфо.
– Покайся, Венеция! – ревностно кричал Цольфо.
На площади было полно людей, но все спешили по своим делам. Лишь немногие обращали внимание на монаха и растрепанного мальчишку с желтоватого цвета кожей. Люди проходили мимо и даже не оглядывались. Бенедетта хотела подбежать к Цольфо, но Меркурио остановил ее:
– Погоди!
Они спрятались за кривым деревцем, росшим на краю площади.
Брат Амадео набрал воздуху в грудь.
– Покайся в грехах своих, Венеция! – на этот раз громче крикнул он.
– Покайся, Венеция! – вторил ему Цольфо.
Но никто не остановился, чтобы послушать проповедь.
– Они ведут себя, точно два идиота, – проворчала Бенедетта.
– Они и есть два идиота, – поправил ее Меркурио.
– Что же нам делать? – тем временем спросил у монаха Цольфо. – Мне холодно.
Брат Амадео смерил его возмущенным взглядом.
– Как ты можешь жаловаться на холод? Разве вера в Господа нашего Иисуса Христа не греет тебя?
Цольфо покорно кивнул.
Доминиканец вознес руки к небесам и завопил:
– Покайся в мерзостных грехах своих, Венеция!
– Покайся, Венеция! – повторил Цольфо.
– Хватит орать! – крикнула им женщина с другой стороны площади.
Она только что вышла из трактира и остановилась у двери, под вывеской с изображением двухголового лебедя. Женщина покачивалась от выпитого вина, на шее у нее проступили вены, а глаза были такими мутными, что вряд ли она вообще различала и мальчишку, и монаха.
Брат Амадео обвинительно ткнул в ее сторону пальцем:
– Сатана! Изыди из тела этой женщины! Именем Господа нашего повелеваю тебе!
– Изыди, Сатана! – Цольфо таким же жестом ткнул в нее пальцем.
Меркурио и Бенедетта оглянулись на прохожую.
Та, покачиваясь из стороны в сторону, повернулась к двери в таверну. Изнутри донесся чей-то голос, но Меркурио не разобрал слов.
– Проповедник какой-то, – ответила женщина.
Через мгновение из таверны высунулась чья-то голова. Потом еще одна. И еще. Пьяные о чем-то шептались.
Теперь Цольфо и Амадео тыкали пальцами в них.
– Чего тебе надо, монах? – осведомился последний из пьяной компании, высокий и грузный мужчина, опиравшийся на весло.
– Покайтесь в грехах своих, ибо так повелел нам Господь! – крикнул брат Амадео. – Изгоните жидовское отродье из Венеции!
– О чем ты там болтаешь? – напустилась на него женщина. Видимо, ей показалось, что сейчас Амадео заставит ее каяться в чревоугодии, пьянстве и блуде.
– Изгоните жидовское отродье! – пылко крикнул брат Амадео, ибо сейчас речь шла о его личном крестовом походе. – Жиды – раковая опухоль на теле нашего общества, опухоль, порожденная самим Сатаной!
С десяток пьяных, едва держась на ногах, поплелись на другую сторону площади Сан-Сильвестро.
Покачиваясь и оступаясь, поддерживая друг друга и не обращая внимания на других прохожих, они настойчиво продвигались к ступеням. На площади поднялась ругань – пьяные толкались, мешали другим пройти и постоянно наступали кому-то на ноги. Добравшись к часовне Всех Святых, они остановились. Глуповатые улыбки на их лицах не предвещали ничего хорошего. Пьянчуги еще не понимали, о чем говорит проповедник, но намеревались хорошенько повеселиться за его счет. Пошатываясь, точно поставленные на якорь лодки, они сгрудились вокруг Цольфо и Амадео. Женщина – она была единственной представительницей своего пола в толпе мужчин – громко рыгнула. Остальные расхохотались.
С нарочитой медлительностью, словно разыгрывая театральное представление, брат Амадео спустился ступенькой ниже, вперил взор в толпу и поднял указующий перст.
– Изгоните жидовское отродье из Венеции, грешники, иначе обрушится на вас гнев Господен, Десять казней египетских!
– Чем тебе досадили евреи, монах? – расхохотался один из пьяных.
– Может, они оттрахали его мамочку? – предположил мужик с веслом.
– Нет, они оттрахали в задницу его самого! – выкрикнула женщина, чем вызвала бурный взрыв хохота не только у своих приятелей, но и у случайных прохожих.
