Книга Грех - Наталия Рощина

— Ты о чем это, мам? — Николай чувствовал, что в последнее время у родителей были разногласия. — Ты о чем?

— Я знаю о чем. — Елена медленно повернулась к нему. Устало вздохнула. — Знаешь, тебе лучше ни о чем меня не спрашивать.

— Тогда не говори загадками.

— Хорошо. Скажу прямо, если ты так настаиваешь, — медленно, с нескрываемой досадой произнесла Елена, прижимая ладони к бледному, исхудавшему лицу. Потом резко отняла руки и страшно посмотрела на Николая. — Пусть мучается, пусть не находит себе места! Глядишь, ворота в рай навсегда и закроются. Он ведь туда метил, как думаешь? А его место в аду!

Николай оцепенел от неожиданности.

— Ты совсем голову потеряла, — прошептал он, но Елена больше не желала продолжать разговор. Она отвернулась и, натянув повыше одеяло, замерла.

Тогда Николая прорвало:

— Отлично! Ты, как я вижу, себя жалеешь. Жалеешь так, что дальше уж некуда! Тогда я попрошу тетю Майю забрать Филиппа и Арсения к себе до тех пор, пока у тебя в голове все не придет в норму. До тех пор, пока ты снова не вспомнишь, что твои дети потеряли отца. Им тоже тяжело, им нужна мать. Ты поверила словам какой-то… И теперь готова перечеркнуть все, что связывало тебя с отцом все эти годы?!

— Не говори со мной так! — не оборачиваясь, потребовала Елена.

— Вот что, — Николай собрался выйти из спальни, — значит так. Завтра я отведу детей в школу, а ты приводи себя в порядок. Сначала себя, потом дом. Хватит пользоваться добротой тети Майи. И возвращайся в жизнь, в которой тебе больше не с кем делить ответственность за судьбы твоих детей и свою собственную. Встряхнись, наконец! Раньше у тебя была опора — отец. Смирись с потерей. Завтра ты начинаешь новую жизнь!

Он вышел из комнаты, громко закрыв за собой дверь. Это получилось случайно, о чем Николай пожалел. Ему не нужны дешевые эффекты. Разговаривать с матерью в подобном тоне для него было нелегко, но она вынудила. Оставалось ждать результата.

На следующий день, когда Николай приехал к обеду, дома все изменилось. Нет, еще не встало на свои места, но кардинально изменилось: квартира была убрана, на кухне — приготовлен обед. Мама была в свежей выглаженной рубашке и спортивных брюках. Вымытые волосы переливаются шелком. Рядом с ней была тетя Майя.

— Привет, Коленька. — Она первой приветствовала его.

— Здравствуй, сынок. — Мама смотрела на него без улыбки, без каких-либо эмоций. Ее лицо было похоже на маску.

— Добрый день всем. — Он подошел, поцеловал маму в щеку.

— Есть будешь? — спросила она.

— Конечно.

— Зови мальчиков, и к столу. Они не хотели садиться без тебя. — Елена повернулась к Майе. — Присоединяйся.

— Спасибо, я побегу к себе. Оля скоро из школы вернется. — Майя светилась от радости. Быстро поцеловала Елену, зазвенела ключами. — Куда положить?

— Пусть пока будут у тебя, — попросила Елена, и Майя кивнула.

Связка ключей снова оказалась в ее кармане. Незаметно Громова сделала знак Николаю.

— Я провожу вас, тетя Майя. — Та, улучив момент, шепнула ему в самое ухо: — Я на всякий случай спрятала лекарства. Мне показалось, она выпила что-то.

— Этого еще не хватало, — вздохнул Николай.

— Ничего, ничего, успокоительное ей сейчас не повредит.

— А если она спросит, где аптечка?

— Поинтересуйся, что ей принести из лекарств. Аптечка в твоей комнате, в шкафу.

— Хорошо, спасибо вам.

— Не за что. — Майя открыла входную дверь. — На работу ей надо. В больнице ей больные так голову заморочат, что на свои проблемы времени не останется.

— Согласен. Надеюсь, ее отпуск скоро закончится.

Майя говорила не всю правду. Незадолго до возвращения с работы Николая Елена в очередной раз позвонила подруге и попросила ее зайти.

— Бегу, Леночка. — Майя примчалась так быстро, как могла.

Дверь ей открыл улыбающийся Арсений. Майя вопросительно подняла брови. Из своей комнаты выглянул Филипп и поднял вверх большой палец. Заинтригованная, Майя вошла в спальню, но Елены там не было. Она хозяйничала на кухне.

— Ленка! — всплеснула руками Майя. Она собиралась высказаться по поводу долгожданного возрождения Елены, но та остановила ее.

— Подожди, не говори ничего. — Она усадила подругу за стол. — Я скажу тебе, только тебе. Сейчас, и больше никогда не вернусь к этому. Поэтому слушай и не перебивай… Ивана больше нет. Я помню, все, что было в нашей жизни хорошего. Помню и то, о чем лучше не вспоминать. По-христиански я ему все простила. Пусть получит свое место в раю. Я никогда не буду говорить о нем плохо ради детей. Только ради них я попытаюсь вернуться.

— Но… простить можно только по-настоящему. Не на словах, не ради кого-то. Просто простить, — заметила Майя, когда Елена села напротив.

— Пока я готова только на это.

— Немало, подружка. Уже немало. — Майя ободряюще улыбнулась.

— В конце концов, я тоже не святая… — начала Елена.

— Ты о чем?

— Я хочу рассказать тебе кое-что.

— Да, я слушаю, — насторожилась Майя.

— Я должна сказать тебе, только тебе. Я знаю, что это уже не имеет значения, поэтому и признаюсь.

— Ты заинтриговала меня.

— Тогда слушай и не перебивай…

Через полчаса Громова собралась уходить. Сегодня она узнала все. Она боролась с противоречивыми чувствами. Нет, не осуждала Елену, но все же не до конца понимала ее.

— Как же тебе было трудно… — Громова нахмурилась. — На самом деле тебе никто не мог помочь.

— Я знаю. — Елена рада, что решилась облегчить душу. — Хотела прожить красиво, а получилось дешево и банально.

— Ты не сказала главного… — Майка была взволнована. — Мы выбираем путь, грешим, несем наказание. Обвиняем в своих неудачах кого угодно, только не себя.

— Зачем ты мне все это говоришь? — Оказалось, не так-то легко быть понятой. — Ты осуждаешь меня?

— Ну что ты… Просто… Знаешь, у тебя могла быть совсем другая жизнь, — Майя не хотела обидеть подругу, но этот вывод напрашивался сам собой. — Ты никогда не думала о том, что ты сама выбрала такую судьбу, такой путь?

— Разумеется, думала… Только у меня не хватило сил что-либо изменить.

Всю свою жизнь Деревская боролась с ветряными мельницами. В самом начале это был протест против материнского диктата, попытка взять на себя ответственность, а потом Елена решила изменить мир. Ничего не вышло, и она сдалась. Господи, как же она несчастна! Вокруг нее всегда был праздник, но она никогда не оказывалась в числе приглашенных. И прожила пустую жизнь. Неужели так заметно? Наверное, так, если даже Майя деликатно намекает на это.