Книга Будущее - дело темное - Елена Тебнёва

Тиронец же тем временем подошел ближе, опустился на колени и осторожно коснулся моих волос, не обращая внимания на зашипевшую кошку.

— Глупая, храбрая девочка, — тихо пробормотал он. — Красивая девочка…

Я вжалась в край кровати, не смея дышать. Такие разговоры пугали еще больше прежнего отмороженного поведения. Не говоря уж обо всем остальном! Как отбиться от равнодушного к боли и неподвластного смерти безумца?

— Бояться не надо, — прищурился Вердиш, даже не вздрогнувший, когда Геллея вцепилась когтями в его руку. — Я же обещал, что не причиню тебе вреда.

— Больше уже причиненного? — хрипло вырвалось у меня.

— Ты о своем мальчишке? Зачем он тебе? — приподнял он брови. — Так легко отказался от тебя. Даже не попытался ничего изменить. За свое надо бороться до последнего вдоха. И потом — тоже. Уж поверь.

— Вы… Кто угодно, но не человек, — прошептала я, глядя на ладони тиронца.

Сейчас он был без перчаток, и на светлой коже не осталось ни царапины. Неудивительно, если уж смертельная рана мгновенно затянулась…

— Кто же я, Санни? — вкрадчиво спросил Вердиш. — Чудовище? Помнится, ты уже называла меня так. — Я промолчала, упорно избегая его взгляда. — А может, всего лишь тот, кто устал от подобной жизни? Знаешь, каково это — не испытывать эмоций? Чувствовать себя человеком только после специальных зелий, эффект которых не столь уж и долог? Забывать себя…

На последних словах я вздрогнула и посмотрела на странно присмиревшую леди-кошку. Тиронец тоже не сводил с нее глаз, и я заподозрила, что вся его речь вовсе не мне предназначалась.

— Вы… вы мне жизнь сломали, — бросила я, взяв себя в руки. — А теперь ждете сочувствия?

— Я бы сказал, что мне жаль, — медленно проговорил Вердиш, вновь переводя взгляд на меня, — но я уже давно не помню, что это такое…

Он поднялся и отошел к окну, а я наконец-то перевела дух. Отпустила полупридушенную кошку и тоже встала на заметно подрагивающие ноги. Подумала и присела на краешек кровати: не хватало только упасть из-за предательской слабости.

— Мы меняемся не сами по себе, — протянул меж тем Вердиш, глядя в клубящиеся за окном вечерние сумерки. — И чудовищами становимся не всегда по своей воле. А иногда случается так, что и у чудовищ болит сердце.

Он безумен. Совершенно безумен. Я давно это подозревала и сейчас лишний раз убеждалась в своей правоте. Леди-кошка, застывшая на полу перед кроватью, настороженно следила за малейшим движением тиронца…

И все же не уследила.

— Я все продумал, — выдохнул он и резко развернулся.

В его руках сверкнуло что-то небольшое и округлое, и в следующий миг это что-то полетело в не успевшую увернуться кошку…

Полыхнуло серебром. Когда вспышка угасла, вместо кошки над полом парила невысокая перепуганная девушка.

Рыжеволосая, невысокая, неуловимо похожая на меня.

А в глазах Вердиша, неотрывно смотрящего на нее, больше не было нечеловеческого холода и равнодушия. Я уже видела такой взгляд. У Риннара, когда сказала, что он мне не нужен.

— Поговори со мной, — тихо попросил тиронец, обращаясь к Геллее. — Просто поговори… Лея.

Призрачная девушка открыла было рот, но тут же беспомощно закусила губу, помотала головой и, закрыв лицо ладонями, исчезла.

Вердиш рванулся к тому месту, где она только что стояла, и замер, сжимая кулаки, а я зачем-то сказала:

— Она в порядке. Просто не хочет, чтобы ее видели.

— Чтобы ее видел я, — сглотнув, уточнил тиронец. — Ничего… Недолго ей бегать осталось!

И вышел, хлопнув дверью так, что она едва не слетела с петель.

А я осталась сидеть, пытаясь осознать произошедшее. Геллея и Вердиш? О Творец…

Даже у призраков есть страшные тайны. Понять бы еще, почему чужие секреты бьют по мне…

Я склонилась и подняла с пола то, что швырнул в Геллею Вердиш. Повертела в руках кулон-фонарик, вытащила из-за ворота платья свой…

Одинаковые. Совершенно одинаковые! Едва заметно потемневшее от времени серебро оправы, точно такой же оттенок пламени-янтаря… Сомнений в том, что украшения делал один мастер, не возникало. Как и в личности мастера… Кто еще, кроме заботливого отца, сделает дочери способный осветить будущее фонарик? Теплый, словно живой, полный не магии, но любви… Только вот если кулон, который нашла я, принадлежал Ниссе, то чьим был второй? И как он попал к Вердишу? Вопросы множились с потрясающей скоростью, жаль, что ответы никто давать не собирался.

— Геллея, — тихо позвала я, отчаявшись хоть как-то уложить в голове новые сведения. — Он ушел. Может, покажешься?

Похожий на вздох сквозняк прошелся по комнате, всколыхнул занавеску, легко погладил меня по щеке. Что ж… Видно, наша леди действительно напугана… Или смущена и растеряна? Как бы там ни было, общаться она не желает, что меня, конечно, огорчило. И насторожило — а вдруг Геллея забыла, как разговаривать? В девушку и то лишь с помощью Вердиша превратилась.

Я еще долго сидела, собираясь с мыслями, прежде чем решительно направиться к двери. Хватит с меня тайн. Довольно! И если леди не может — или не хочет — объяснить мне происходящее, это сделает Вердиш. В конце концов, не убьет же он меня прежде, чем стрясет это свиллово обещание!

А если убьет… может, оно и к лучшему.

По коридору я шла медленно, обдумывая, как сформулировать вопросы так, чтобы был хотя бы минимальный шанс получить ответы. И возле двери в комнату тиронца замешкалась… а потом и вовсе передумала заходить. Голоса звучали приглушенно, но если прислушаться, то вполне различимо. В коридоре было пусто, и я все-таки рискнула, чуть-чуть потянула на себя створку и прижалась ухом к получившейся щели.

— …от тебя зависит! — с удивительной горячностью убеждал кого-то Вердиш, не иначе как успевший принять свои пробуждающие чувства зелья. — Ну кивни хотя бы, дай знак, что ты понимаешь меня! Лея… Лея! Даже теперь, когда ты все знаешь, тебе все равно, что было со мной эти свилловы годы?!

— Это я… я эти свилловы годы была… такой, — едва расслышала я тихие, с ощутимым трудом произносимые слова. — Это тебе было все равно… тогда!

— Неправда! Я пытался! Ты же знаешь, что я пытался… Проклятье, Лея, да посмотри же на меня! Я все исправлю… Я…

— Мне ничего… от тебя не нужно! Оставь в покое меня и мою семью! — с надрывом прошелестел голос леди Геллеи, словно она хотела кричать, но не могла… или же позабыла, как это делать. — Уйди, исчезни из моей нежизни, слышишь, хотя бы в этот раз подумай обо мне!

— Я только о тебе и думаю! — В отличие от собеседницы, тиронец почти кричал, и я даже оглянулась — убедиться, что других свидетелей этого разговора нет. — Я все исправлю, Лея, и клянусь — исчезну. Навсегда исчезну!

— Отпусти Санни, — потребовала Геллея уже окрепшим голосом. — Сейчас же. Прекрати ее мучить.