Книга Принцесса в академии. Суженый - Варя Медная

— Мне ничуть не трудно, — пропыхтела я, пытаясь подцепить веником остатки паутины между стеной и шкафом в малой гостиной и отфыркиваясь от серых клоков пыли, падающих на волосы и лицо, — главное, стремянку покрепче держи.

— Держу, принцесса…

— Так, здесь закончили, — сообщила я пять минут спустя, спускаясь вниз и отряхивая подол, — какая следующая комната?

— Больше нет, вы везде прибрали, — отозвался слуга, тоскливо рассматривая пятна на перчатках.

— Неужели совсем ничего не осталось? — расстроилась я и уже подумывала о том, чтобы заново все разбросать, а потом опять навести порядок, но просияла, осененная новой идеей. — Занавески!

— А что с ними не так?

— Ты видел, сколько пыли и мошкары набивается в складки штор и балдахинов?

— Но гости не останутся ночевать…

— А что если кому-то из них вздумается провести инспекцию в одной из комнат? Представь, какой воспоследует позор. Мы этого не допустим!

— Нет? — со вздохом уточнил слуга.

— Ни за что! — Я подоткнула юбку повыше и решительно подхватила ведерко. — Идем, Хоррибл, к шести вечера этот замок заскрипит и засияет так, что ослепленные птицы будут сталкиваться в небе.

* * *

В четыре часа дня я едва нашла в себе силы вскарабкаться в башню и упала на кровать.

Магнус отставил сложенный стаканчиком лепесток с напитком и пристроился рядом на подушке. Арахна примостилась с другой стороны.

— Устала?

— Нет… я измотана, измучена, истощена и совершенно обессилена. Зато замок сверкает, а есть теперь можно прямо с пола, ну, или кататься по нему на коньках, на выбор.

— Крепись, Оливия, очень скоро сегодняшний вечер будет позади.

Этого-то я и боюсь. Что несет с собой его окончание?

Вслух я свои опасения, конечно, не высказала. Да и как объяснишь эту беспричинную тоску, от которой щемит в груди?

Я лежала, раскинув руки и уставившись в полог, и при этом спиной чувствовала спрятанную под кроватью коробку. Она жгла меня через три матраца, покрывало и платье.

Еще утром, поднявшись в комнату после разговора с Кроверусом, я воспользовалась отсутствием Магнуса и Арахны, и снова заглянула под крышку.

Щипцы лежали в углублении на атласной подкладке. Латунные, в черненых узорах, они были по-своему красивы. И напоминали маникюрные щипчики, только увеличенные раз эдак в двадцать. Там же сбоку белела карточка с инструкцией. Я открепила ее от шнурка и приступила к изучению.

Щипцы предназначались для извлечения целого ряда магических «заноз» (этот термин употреблялся в самом широком смысла), как то: невидимых пуль, заговоренных игл, пущенных из магических луков и арбалетов стрел, жал каменных ос и еще с дюжины других инородных тел. Я не стала дочитывать список, остановившись на интересовавшем пункте.

Вроде бы, ничего сложного: всего-то и нужно, чтобы пострадавший (или пострадавшие) взяли щипцы в руки и произнесли активирующее слово. Оно было старательно выведено заглавными золотыми буквами и вслух звучало, как чих. После этого, если верить изготовителю, магическая щепка (или любой из вышеозначенных предметов) проявит себя и может быть извлечен.

Чудно, значит, надо всего лишь дотронуться до щипцов одновременно с Озриэлем и произнести коротенькое слово. Раз плюнуть. Вернее, чихнуть.

Так почему же мне совсем не радостно?

Я дотронулась до груди. Может, это из-за щепки она так ноет и когда я ее извлеку, то излечусь, согреюсь поцелуями Озриэля?

Над ухом что-то продолжало монотонно гудеть, и я спохватилась, отвлекаясь от воспоминаний и пытаясь вслушаться в речь Магнуса.

— Так что ты об этом думаешь?

— Думаю? Я? Ээ…

В стену своевременно постучали.

Я приподнялась на локтях:

— С каких пор ты стучишь, Данжероза?

Дракониха пришла привычным путем, через пасторальную картину.

— Самое время вспомнить о хороших манерах, раз уж у нас сегодня ожидается такое утонченное общество. Как я тебе? — Она встала на цыпочки и покрутилась, томно покачивая бедрами. — И тебе, красавчик?

Пастух потерял дар речи (хотя он и раньше не отличался разговорчивостью), и было с чего. Обольстительница облачилась в зеленое муаровое платье с самым глубоким из виденных мною вырезов, помеченным для верности гигантским желтым топазом, как клад — крестом, голову украшала сдвинутая чуть набок шляпка с пером павлина, а плечи обволакивало боа.

— Шикарно выглядишь!

— Знаю. Там есть один блондинчик… — она мечтательно вздохнула, — с такого только портреты рисовать. Полюбуюсь на него с натюрморта. Только Атросу ни слова. Знаешь ведь, какой он темпераментный, а я не желаю этим вечером дуэлей.

Она небрежно провела бархоткой по коготкам, а я вдруг представила, как дракон отгрызает призраку полупрозрачное ухо, а тот в ответ надевает на него буйволиную голову.

— Мой рот на замке. А ты случайно не о том блондине с желтыми клыками, который сидел рядом с Г… рядом с… Г…

Если кто и заметил столь необычную форму заикания, то не стал заострять внимание. Дракониха витала в облаках, предвкушая вечер, а Магнус и не подозревал о том, что терзало меня последние дни. Я, как и раньше, прилежно пересказывала ему события… вот только опускала некоторые детали. Я и сама в них не разобралась. Если уж на то пошло, скорее даже все больше запутывалась.

— Да, той скорпионихой, Грацианой, — повела плечом Данжероза, отчего платье еще чуть приспустилось. — Мало ей Якула и половины самых знатных холостяков, могла бы хоть Кольцони оставить в покое!

— Какая подходящая фамилия! И как ему удалось до сих пор остаться в холостяках?

С языка готов был сорваться вопрос, когда можно будет поздравить господина Кроверуса, и не успела ли Данжероза подобрать платье подружки невесты, но я сделала над собой усилие и справилась о другом:

— А почему она входит в ковен? Я думала, там только мужчины.

— Так и есть, но леди Железный Штырь ни в чем не знает отказа. Втерлась на правах почетной гостьи.

— За какие заслуги?

— Этого уже никто не вспомнит, — отмахнулась дракониха. — Главное, с насиженного места ее теперь не сгонишь. Если во что вцепилась, не отпустит. Эгей, не разгоняйся. — Последнее относилось к пастуху, попытавшемуся приобнять ее за талию. — Любоваться можно, трогать нельзя.

Она деловито поправила лиф, подняла глаза и поморщилась, кажется, впервые с момента появления внимательно меня рассмотрев.

— Что это?

Я недоуменно опустила глаза.

— Это я.

— Ты собралась опозорить Якула в третий и последний раз? С огоньком, так сказать, финальный аккорд?