Книга Мефодий Буслаев. Самый лучший враг - Дмитрий Емец

— Очень, — сказал Варсус. — Но зачем вы говорите об этом мне? Зачем вам я?.. Если вы знаете, где находится артефакт, так пойдите и возьмите его!

Лигул ласково погладил ногтем свой дарх. Тот, играя, обвился ему вокруг пальца. Варсус никогда не видел, чтобы между стражем мрака и жуткой пиявкой из недр Тартара возникало такое единство. Глава канцелярии ласкал свой дарх, как домашнего зверька.

— Не все так просто, — сказал горбун. — Мы знаем, где находится артефакт, но подходить к нему не рискуем, чтобы не повторилась та же ситуация, что и в прошлый раз. Камень-голова может исчезнуть, как это однажды произошло. Мы подозреваем, что он наделен силой такого рода, что к нему не может приблизиться страж мрака.

— Отлично! Тогда он достанется стражам света! — сказал пастушок.

Лигул цокнул языком, разглядывая Варсуса сквозь спирали своего корчившегося на пальце дарха.

— Увы, мой друг! Не достанется. Страж света тоже не сможет его взять… Камень ему не позволит. Ведь его силы — силы первохаоса.

— И?

— И первохаосу требуется что-то промежуточное. Нужен кто-то, кто необратимо скатывался бы во мрак, но одновременно сохранил бы в себе и немалые крупицы света…

— Такой, как Арей? — спросил Варсус.

— Или такой, как ты! — наклонив набок голову, сказал глава канцелярии. — Поэтому мы и послали к нему тогда Арея, но что-то пошло не так.

— Почему вы уверены, что я соглашусь? Кто ж продает друзей? — спросил Варсус, стараясь не думать вообще ни о чем, чтобы не выдать свои мысли Лигулу.

Горбун перестал играть с дархом.

— А кто виноват, что только их и покупают? И вообще мы ни в чем не уверены. Но другого столь подходящего кандидата у нас нет. У света же он есть, но тоже лишь один, — сказал он, содержа в голосе что-то затаенное, среднее между насмешкой и полунамеком.

— Кто? — быстро спросил Варсус.

— Мефодий Буслаев, — сказал Лигул, начиная застенчиво рассматривать свои закапанные чернилами ручки. — Он, так сказать, движется тебе навстречу. Ты ниспадаешь во мрак, а он идет к свету, но пока что в нем довольно много мрака. Так что Камень-голову он вполне устроит. Как промежуточный вариант.

Варсус вздрогнул:

— И что произойдет, если Мефодий возьмет этот артефакт?

Облизывая губы, Лигул быстро высунул язычок. Самый его кончик. Как ящерка.

— Он получит огромные силы. Всю мощь первомира… всю нерастраченную силу первотворения.

— Мефодий? — переспросил Варсус. — Все опять ему?

— Или тебе, — сказал Лигул. — Кому-то из двоих. Впрочем, выбор за тобой. Не исключаю, что ты предпочтешь медленно хиреть. Первыми тебе изменят крылья. Ты заметишь, как перья становятся ломкими, а полет неуверенным. Кто-то проходит этот путь за несколько месяцев, кто-то растягивает его на годы. Но финал всегда один. Арей отрубил себе крылья, мои стали горбом, крылья Азгуда… Азгуд, что случилось с твоими?

Опаленный страж дернул щекой. Никто из стражей мрака не любит об этом вспоминать.

— Их сожгло драконьим огнем. Они висели как сухие обугленные ветки. Это было безобразно, и я… из-бавился от них.

— В самом деле? — заинтересовался глава канцелярии, и его быстрый язычок опять высунулся. — Это тогда ты стал ненавидеть драконов?

— Да! До этого я любил драконов, а они любили меня. С ними вместе я и летал, и спал там же, где и они. А однажды один вдруг полыхнул огнем, ощутив, что я изменился. Увидев, что он сделал с моими крыльями, я рассвирепел и убил его. И глаза его вырезал. Тогда-то и стало ясно, что в них вся сила, — с досадой буркнул Азгуд.

— Думаю, драконам ты отплатил многократно, — сказал Варсус.

Страж криво усмехнулся:

— Я до сих пор не считаю, что мы в расчете, хотя их глаза дали мне много такого, о чем ты и помыслить не можешь.

— Даже и помыслить? — усомнился пастушок.

— Да, представь себе. С дарами все сложно. Никогда не знаешь наперед, какой дар ты получишь с очередным глазом и насколько он тебе пригодится. Есть дары явные, очевидные. Ну там неуязвимость или новый вид телекинеза. А есть такие, какие непонятно в чем состоят. Ты только ощущаешь, что получил новый дар. А какой? В чем он? Быть может, я теперь могу оживлять кузнечиков, но не знаю этого, потому что мне никогда и в голову не придет этим заниматься.

Говоря об этом, Азгуд искоса посматривал на Лигула, будто торгуясь с ним и продолжая какой-то давний спор.

‹‹Тут своя подковерная возня… Лигул, видимо, желает постоянно получать глазки, а ему намекают, что не надо жадничать. Мы тебе подсунем что-нибудь позанюханней, а ты оживляй себе кузнечиков», — расшифровал Варсус.

Горбун пожелтел, и пастушок понял, что угадал. Упершись ладошками в колени, глава канцелярии рывком поднялся. Бочком приблизился к окну, осторожно выглянул и поспешно отдернул голову.

— Мне пора… Рад был повидаться. К камню тебя проведут, если надумаешь.

Лигул прошел мимо Варсуса, задев его рукавом. Двигался торопливо, порывисто, думая уже о чем-то другом. На лице его жила озабоченность будущими делами. Это же дело он считал уже, казалось, законченным, точно опытный рыбак, чувствующий, что рыба заглотила крючок глубоко и уже не сорвется.

— Все же поспеши, дружок, пока тебя не опередил Буслаев. А то как бы не опоздать… Гусмуд! Когда я уйду, верни, пожалуйста, нашему другу дудочку и рапиру!

И, не оглядываясь больше на Варсуса, глава канцелярии вышел. За Лигулом заспешил и Азгуд. Пастушок двинулся было за ними, но Гусмуд — жилистый страж с красным лицом — положил ему на плечо твердую негнущуюся руку.

— Не спеши! — сипло предупредил он.

Варсус с ненавистью уставился на его багровый, с прожилками нос.

— Слышал, что тебе велели? Верни дудочку и рапиру! Живо!

Гусмуд улыбнулся. Улыбка у него была точно длинный пропил на дереве.

— Конечно! — легко согласился он и протянул Варсусу дудочку.

Тот схватился за нее, и тотчас кулак стража врезался ему в живот чуть ниже дарха. Варсус упал. Он пытался вдохнуть, но не мог. Катался по полу и бодал его лбом.

Гусмуд наклонился и положил рядом с ним дудочку и рапиру. При этом обнаружилось, что рапиру он предусмотрительно держал не голой рукой, а через отрезанный кусок коврового покрытия. Изобретательно. Рапире кажется, что она на полу, и она преспокойно дремлет, не пытаясь ужалить чужака.

— А что я тебя ударил — не обижайся. Не хочу получить клинок в спину! — объяснил Гусмуд и, с сожалением взглянув на дарх пастушка, заспешил вслед за своими спутниками.

Варсус с усилием привстал. Дотянулся до рапиры, но выронил ее. Схватил дудочку и, плача от боли, на четвереньках выбежал в коридор. Далеко впереди, приближаясь к лестнице, мелькала горбатая спина Лигула. Боясь поторопиться, Варсус до боли стиснул левой руной бронзовые крылья. Поднес дудочку к губам. Вздохнул, боясь закашляться, и тогда только, ибо до этого он запрещал себе думать, чтобы не выдать себя, мысленно крикнул: