Книга Постумия - Инна Тронина

– А показать надо! – подхватил дядя, немного откашлявшись. – Они это знают, козлины. Намекнули, что пошли на дело из-за денег. На кокс якобы подсели, но скрывали от всех. Доказать, так это или нет, сами мы не можем. «Следаку» и того тяжелее – он для всех плох. Потерпевшим кажется, что он мышей не ловит. Обвиняемым – что зазря дело шьёт. И начальство трясёт каждый день, как будто про экспертизы ничего не знает. А без них только Эркюль Пуаро работал. Вот Шерлок Холмс сам химичил…

– «Следак»-то приличный? – обречённо спросил Богдан. Он уже понял, что ехать нам придётся.

– Очень приличный. Зовут его Камиль Сафин. Парню двадцать восемь, а хватка мёртвая. Никакого снисхождения к «клиентам» с любыми звёздами. Я даже боюсь за него. Всё Сашку Николаева вспоминаю. Такой же дотошный был, упёртый. Прокурором начинал в районе, ты знаешь. А кончил так, что и вспомнить жутко. Хоть и лаялись мы, я всё простил.

– Да, конечно, помню, – вздохнул Богдан. – Можно только представить, как менты на Сафина давят. Круговая порука. Надо своим помогать, если влипли – правы или не правы. Наверное, и их понять можно. Но если нам всё спускать, появится ещё больше Хайдаровых и Стерховых. Безнаказанность развращает быстро и навсегда. Так зачем в Комарово нужно ехать?

– Затем, чтобы с Юрием Далем встретиться. Я ведь Сашку не просто так вспомнил…

– Да, это его племянник, – заметил Богдан. – И как раз в Комарово осел. Я давно с ним не пересекался. Но знаю, что у Юрия Владимировича всё в порядке. Молодец, скромно живёт, зря деньгами не сорит. Сам ездит на чёрном «Рено», супруга – на белом «Опеле». А мог бы и синий «мерин» себе позволить – по нынешней моде. Мне, говорит, лишнего не надо – и так все завидуют. Не могут забыть, как по квартирам бегал, телики чинил. А теперь сеть ремонтных служб имеет…

– Зато соседи у Юрия – круче некуда! – перебил дядя. – Все понтуются, «пальцы кидают». Докопались, как пьяный до радио. Ещё с девяностых обосновались у залива, и сейчас особо не стесняются. Юрий, конечно, с ними ладит – он умеет. Говорит, что лучший способ выиграть войну – в ней не участвовать. Он – самый нужный человек в посёлке, между прочим. Чуть что забарахлит – сразу Юрию звонят, ребят его приглашают. Территория для чужих закрытая. Даже с «корочками» не сразу пропустят. А к Далю – пожалуйста, в любое время. Это я к тому, что он Печенина должен знать. Да ещё укажет на тех людей, которые в теме. Приедете к нему в гости – никто и ухом не поведёт. Мы ведь с Юркой уже двадцать четыре года как знакомы. Не могу забыть, как он достал из письменного стола ящик, доверху набитый купюрами разного достоинства. И всё отдал на похороны вашего с Марьяной бати. Юрке «на лапу» много совали – за телики. Так и скопил. А тогда все на бартере жили, деньги мало что значили. Но человека по бартеру не похоронишь. Думаю, что и сейчас он не откажется помочь. Езжайте, объясните ему всё. Конечно, в пределах. Но так, чтобы понял. Если сразу ничего вспомнить не сумеет, пусть осторожненько разведает – в бане или за столом. Кто к Печенину приезжал, как он жил, с кем из местных водился. Думаю, что они и лично общались не раз. Вот примерно так. По ходу дела можешь вносить коррективы. Вы не завтракали ещё? – заботливо спросил дядюшка.

– Нет. Мы ведь считали, что можно подольше поспать, – честно признался Богдан. – Но Кристина уже давно нас зовёт.

– Слушайте, остынет всё! – Невестка словно подслушивала у двери. – А мне в магазин нужно – на неделю продукты купить. Между прочим, ты обещал со мной съездить.

– Нет, зая, никак не получится, – вздохнул Богдан с видом агнца, идущего на заклание. – Я ведь не знал, что суббота окажется занята. Ты не бойся – мы в печке всё разогреем. А на неделю не покупай – завтра слетаем. Придётся тебе Фотю с собой прихватить. Только в машине её ни оставляй, ни в коем случае…

– Так ты ведь оставил, когда ребёнка чуть на штрафстоянку не увезли! – ядовито напомнила невестка. – Одна служба в голове, а где деньги за всё это? Стаське нужно форму шить – из старой выросла…

– Ладно, это мы после обсудим. – Богдан очень не любил выглядеть при мне подкаблучником.

Кристина, конечно, зря намекает, что муж мало приносит в дом. У них тоже, как и у Далей, было две «тачки».

– Дядь Сева, я всё понял! После завтрака едем. Ты Юрию позвони. Предупреди, чтобы ждал нас.

– Он уже вас ждёт. – Дядя опять откашлялся. – Замечательный мужик – всегда выручит. Как ангел-хранитель прямо…

– Ты тоже его не забываешь, – заметил Богдан.

Я поняла намёк, и дядя тоже. Даль работал под «красной» крышей. А, точнее, под крышей генерала Грачёва. И потому мог чувствовать себя в безопасности, расширять бизнес, игнорировать конкурентов и всякие пожарные службы. Сложности с налоговиками тоже исчезали, как по волшебству.

Таким образом, Юрий Даль сумел, продав после смерти обоих родителей «родовое гнездо» в Токсово и домик жены в Левашово, отгрохать в Комарово великолепный скандинавский коттедж. Там его семья жила постоянно. А квартиру на Светлановском проспекте Юрий сдавал. Конечно, денег много не бывает. Сын Юрия Лёва учится за границей. Дочка Кира школу кончает и тоже мечтает о хорошем образовании. Да и дом нужно содержать на уровне.

– Конечно, не забываю, – согласился дядя. – Забывать никого нельзя – ни друзей, ни врагов. Ладно, иди завтракать. А я прилягу ненадолго. Температура подскочила, в горле першит. Как вернёшься, звони. Встретимся вечерком…

С захламлённого двора, где все давно парковались «в диагональ», мы с братом и невестка разъехались в разные стороны. Кристина на «Kia Rio», усадив Фотину в детское кресло, направилась по «Просвету». Мы с Богданом, на джипе «Шевроле», рванули по «Энгельсу» к Кольцевой.

Рынком у метро Кристина брезговала, хотя многие туда бегали. В окрестных дворах стояли машины не только со всего Северо-Запада, но и из Тулы, даже из Ростова, Краснодара, Адыгеи. Конечно, торговцы тут же и спали, и справляли нужду, даже готовили ужин. Наши окна, по счастью, выходили на проспект. Да и жили мы высоко. Но Кристина люто ненавидела этот грязный базар, пропахший гнилыми фруктами, рыбой, табаком, и с ужасом ожидала лета.

В тёплое время одна ярмарка сменяла другую. Я обожала бродить между тентами, ящиками, коробками. При этом плевалась черешневыми косточками, всегда безошибочно попадая в выбранную цель. Иногда торговцы нанимали бомжей для уборки рынка, давали им на водку. Но чаще всего вечером здесь громоздились горы мусора, из которых бабульки умудрялись добывать пригодные в пищу помидоры и персики. Там же Богдану пришлось срочно покупать фланелевый халат – бабе Гале в больницу. Рынок всё время грозились закрыть по жалобам граждан. Но он возрождался, как птица Феникс, и снова бурлил около входа в метро.

Солнце поднималось всё выше на чистейшем небе. Оно затопило трассу, и у меня началась мигрень. Бедный Богдан опустил все козырьки, но всё равно ругался сквозь зубы, то и дело вытирая слёзы. Какой-то «дятел» на бешеной скорости едва не влетел к нам в багажник. Видно, тоже на секунду прикрыл веки.