Книга Итальянский сапог на босу ногу - Марина Белова

– Это как? – не поняла Алина. – Подписать картины своим именем?

– Да нет, под каждой картиной из его коллекции должна была висеть табличка приблизительно такого содержания: «Данная картина передана в дар музею коллекционером Ивановым Василием Семеновичем». Сказано – сделано. Написал дарственную с условием, что его желание может быть выполнено после смерти, о которой нотариус сообщит руководству музея на второй день после похорон. Софью Андреевну Василий Семенович так же, по своему мнению, не обидел. Он оставил ей с десяток картин и папку с рисунками. Как генерал завещал, так все и произошло. После похорон вместе с нотариусом к Софье Андреевне пришли люди из музея и по описи вынесли из квартиры картины. Софья Андреевна была готова к такому повороту событий и не сопротивлялась. После генерала остались счета в банке, квартира, дача – вдова не должна была бедствовать.

– Но рано или поздно все заканчивается, – не удержалась Алина, чтобы показать, что мы тоже в курсе всего того, что в дальнейшем происходило с генеральской вдовой. – Софья Андреевна стала потихоньку продавать картины.

– Да. Своим необдуманным поведением она навлекла на себя сразу несколько мошенников, которые не прочь были нагреть на вдове руки. Правда, один из них себя мошенником не считал. Этот человек всерьез думал, что картины Софье Андреевне достались не по праву, как впрочем, и генералу. У этих картин изначально должен был быть другой хозяин – так считал он. Но об этом человеке позже. Когда Софья Андреевна в последний раз пришла в антикварный магазин к давней своей приятельнице, у нее в руках был листок из папки, той самой, в которой хранились старинные рисунки и рукописи. Софья Андреевна небезосновательно считала, что рисунки и рукописи имеют отношение к наследию Леонарда да Винчи. О ценности папки ей намекал Василий Семенович. А тут еще статья в местной газете, которая недавно попалась ей на глаза. Кстати, статья была подписана Славским Дмитрием Георгиевичем.

– Неужели Славским? – верила и не верила я. – Ну что же вы, Сергей Петрович, молчите? Он?

– Имейте терпение. И почему Славский?

– Не Славский?

– Да сдался вам этот Славский, – несколько с раздражением воскликнул Воронков, но тут же повинился. – Хотя, прошу прощения: вы могли наблюдать за своими подопечными, строить версии, но их подноготную знать не могли, разве что с их слов, а наврать с три короба может каждый. Но ближе к делу – за всем стояла Нонна Михайловна Шматко.

– Кто??? – ни я, ни Алина, ни Степа не верили своим ушам. Ее кандидатуру на роль преступницы мы даже не рассматривали.

– Я же вам сказал, что Иванову завидовали его бывшие военачальники: полковник Синельников и майор Буров, которые, кстати, так и остались полковником и майором. Их военная карьера закончилась сразу после окончания войны, тогда как у Иванова она только началась. Конечно же, они ревностно относились к успехам своего подчиненного, особенно Буров, который пережил Иванова и всю свою неприязнь к нему и его памяти передал по наследству дочери Нонне. Иванов, к слову, добро помнил и даже помог Бурову получить в нашем городе квартиру. Но этот поступок не изменил отношения Бурова к Иванову. Дело было не только в карьере, в которой Иванов обскакал Бурова – благосостояние Иванова было куда выше, чем у Бурова. Майор сразу это понял, когда пришел в гости к Иванову. Понял еще, что его фронтовой товарищ сумел с умом распорядиться картинами, тогда как он сдал свои в комиссионку, причем за бесценок. После смерти Иванова Буров все уши прожужжал своей дочери о картинах Иванова и о богатой вдове, наверное, и о папке вспомнил. Скорей всего он догадался, какие в ней были ценные наброски, рукописи, рисунки. Но тогда Нонне Михайловне чужое наследство было ни к чему. У нее и так все в жизни складывалось: замужество, престижная работа в банке, продвижение по службе, долгожданная должность начальника отдела.

Все это душевное равновесие длилось до тех пор, пока Нонна Михайловна не дала се6я обмануть: пользуясь служебным положением, она выдавала кредиты направо и налево. В какой-то момент ей стало ясно, что деньги банк не получит никогда, она лишится работы, будет следствие и, как знать, не окажется ли она за решеткой? Согласитесь, не радужные перспективы. А тут еще муж ушел к другой – все одно к одному. Бежать с насиженного места? Боязно – если найдут, то посадят наверняка. Значит надо улаживать ситуацию на месте. Она даже обратилась в фирму, которая занималась выбиванием долгов. Там ей сказали, что пятьдесят процентов они помогут вернуть, остальные пятьдесят возьмут за работу. И тогда ей приходит в голову идея погасить долг самой. Но где взять огромную сумму денег? Были бы у нее деньги – бежала бы заграницу. Нонна Михайловна вспомнила об Ивановой, богатой вдове генерала. Сначала она хотела прийти к ней и путем шантажа – картины, по сути, были украдены – потребовать денег, если их нет, взять произведениями искусства, поскольку картины можно выгодно продать.

Сразу идти к Софье Андреевне Шматко поостереглась, решила для начала собрать сведения о вдове. Самой бегать выспрашивать – возраст уже не тот. И тут Нонна Михайловна вспоминает, что у нее в должниках ходит Лика – надо же, однофамилица – Иванова, племянница ее подруги, девица дерзкая, но расторопная. Лика недавно открыла салон красоты. Возможно, как организатор она прекрасный, но специалист – никакой. Лике не очень интересно сидеть в салоне и потому она соглашается помочь Нонне Михайловне, начинает следить за своей однофамилицей.

А теперь вернемся к Софье Андреевне. У нее осталась одна папка с рисунками. С ней она идет к своей знакомой, которая работает в антикварном магазине.

– К Инессе Павловне, – подсказала я.

– К Инессе Павловне Головиной, – кивнул Воронков. – В этом магазине вы были?

– Да, вполне приличный магазин. Большой, много раритетных вещей: от зажигалок до комодов и диванов.

– То есть, созданы все условия, чтобы к объекту незаметно и как можно ближе подобраться и подслушать, о чем он говорит с работниками магазина. Что, собственно и делает Лика Иванова. Так она узнает о содержимом папки и о том, что Инесса Павловна посоветовала Софье Андреевне слетать в Милан к искусствоведу Лоретти. Может, он и с продажей папки помог бы. Разумеется, получить десяток миллионов евро за пожелтевшие от времени листочки Софья Андреевна и не мечтала. Да и зачем ей столько денег? «Чем больше у тебя денег, тем хуже у тебя сон, – таков ее принцип. – Но при этом на все должно хватать: и на булавки, и на норковые шубки». Из антикварного магазина Софья Андреевна идет к вам. Практически за ней в «Пилигрим» заходит Лика. Вечером она докладывает Нонне Михайловне о проделанной работе и излагает свой план, каким образом можно лишить Софью Андреевну дорогущей папочки, а еще требует процент от сделки. Нонна Михайловна соглашается – одна она вряд ли все провернет. План Лики был прост: до Милана за Софьей Андреевной вести наблюдение, а в Милане начать действовать. До этого времени постараться выяснить координаты искусствоведа Лоретти. Для этого Нонна Михайловна должна была подружиться с Софьей Андреевной, а еще лучше поселиться с ней в одном номере.

– В Риме и Флоренции Софью Андреевну селили в одноместный номер (такой она заказывала), а потом Шматко помешал Краюшкин Леопольд Иванович, – «посочувствовала» преступнице Алина. – Кто же знал, что у них вспыхнет роман?!