Книга Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР. 1928-1941 - Франсуа-Ксавье Нерар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В данном случае вмешательство более высокой инстанции позволило продвинуть дело, однако чаще всего выводы района принимаются без дискуссии, даже если в них заметна некоторая поверхностность. В целом поражает почти полная автономность каждого отдельного звена системы. Это относится, как мы видели, к районам по отношению к остальной административной вертикали, но также — и особенно после 1934 года — центральных органов управления по отношению к органам контроля. В то время как КСК требует уделять больше внимания вопросам необоснованного исключения из колхозов, аппарат Наркомата земледелия противится и совершенно не меняет своего отношения к подобного рода жалобам{562}, которые чаще всего игнорируются. Случаи наказания за плохую работу с жалобами встречаются редко, но являются весьма наглядными. Например, в 1932 году прокуратора Горького выносит 82 дисциплинарных взыскания и возбуждает 63 уголовных преследования за «бюрократизм и волокиту в области работы с жалобами». Как и большинство решений подобного рода, они представляют собой часть очередной кампании, на этот раз по соблюдению «революционной законности»{563}.
Итогом работы инспекторов являются порой довольно длинные (нередко в несколько страниц, написанных на машинке или от руки) и обстоятельные отчеты, которые возвращаются наверх по уже известной иерархической цепочке. На уровне Горьковской области эта работа особенно эффективна в аппарате партии, но также достаточно заметна и в городском бюро жалоб{564}. Большинство дел по жалобам, сохранившихся в областных архивах (хотя, может быть, они именно из-за этого и были отобраны) содержат подробные письменные отчеты.
Решения принимаются на основании именно этих отчетов. Принимает их орган, который проводил расследование. В большинстве случаев это просто постановление. В зависимости от значимости дела вопрос может рассматривать бюро или президиум соответствующей инстанции. В некоторых случаях, как мы видели, организуются даже выездные заседания бюро (в Горьковском городском бюро в 1932 году — во время половодья — их было пятнадцать{565}) или нечто вроде судебных заседаний в миниатюре, рассчитанных на публику. Но такие мероприятия происходят реже и, к сожалению, от них осталось очень мало документов.
Мы уже знаем, что советские люди предпочитают обращаться в Москву, к центральной власти. Руководство страны, центральные газеты, Центральное бюро жалоб получают огромный объем писем. Но расследуют письма и жалобы не в Москве. Они пересылаются сначала в области, затем на более низкий административный уровень. При подобной организации дела, неизбежной из-за большого количества получаемых в Москве писем, неминуемы перебои, задержки и нестыковки, но главное: каждое звено системы получает довольно значительную самостоятельность, что парализует механизм. Блокировка происходит по вертикали: центр с большим трудом контролирует работу областных служб, не говоря уж о районных. Но происходит она и по горизонтали: у инспекторов подчас бывает недостаточно власти, чтобы как следует выполнять свою работу. Составители многочисленных отчетов о проверках без труда находят основания для критических замечаний, за которыми подчас стоит неверие в возможность улучшить дело. Но все же было бы неправомерно делать из этого вывод о полной недееспособности органов работы с жалобами. Расследования часто проводятся с большим старанием, пусть не всегда очень честно и справедливо, и дают результаты. Инспекторы и руководящие работники этой системы играют весьма значимую роль. Их резолюции и их добрая воля могут полностью изменить судьбу отдельных писем. Вся система покоится в значительной мере на их плечах, поскольку административные механизмы почти полностью освобождают их от контроля. Они заслуживают того, чтобы их «портрет» был написан более подробно.
Работа с заявлениями
Официальная пропаганда отводит особое место работе с сигналами. Эта работа преподносится как одна из важнейших характеристик государства рабочих и крестьян, а между тем оно не способно обеспечить ее рациональную организацию и, следовательно, эффективную обработку всех обращений населения. Является ли это просто проблемой бюрократической организации? Есть основания в этом усомниться. Необходимо пойти дальше простой констатации факта и оценить, насколько предоставленные в распоряжение соответствующих органов ресурсы соответствуют тому значению, которое на словах придается жалобам и заявлениям. Была ли работа с жалобами первостепенной заботой советского государства? Центральным здесь является вопрос о персонале. Многочисленный, обученный и эффективно действующий штат сотрудников — обязательное условие обработки огромной массы поступающих сигналов. Каковы были штаты учреждений, занимавшихся расследованием жалоб? Кто работал в бюро жалоб? Какое они имели образование, что делали в прошлом и на что могли рассчитывать в будущем? Положение занимавшихся жалобами структур в советском аппарате управления также является важнейшим показателем: насколько вероятно сделать здесь карьеру? Это престижная работа или неблагодарный труд[181]?
С момента создания Рабоче-крестьянской инспекции в 1923 году ее руководителей — сначала на уровне центра, а затем, по мере осуществления реформ на местах — больше всего беспокоил вопрос, кто именно будет работать в этой организации. С 1923 года в отношении членов ЦКК предпочтение отдается опыту и политической лояльности, а не техническим навыкам и административным способностям. Точно так же этот орган управления стремятся сделать по возможности пролетарским, увеличивая количество сотрудников рабочего происхождения. Это фундаментальная тенденция подбора кадров.
К XVI съезду партии Центральное статистическое управление (ЦСУ) исследовало кадровый состав центральных органов управления СССР и РСФСР. Мы располагаем, таким образом, достаточно точными сведениями о том, что представляли собой сотрудники Народного комиссариата Рабоче-крестьянской инспекции на 1 октября 1929 года{566}. Из общего количества в 494 человека, 48 находятся на руководящих постах (народный комиссар, члены коллегии, руководители крупных отделов, генеральный секретарь и др.), 284 являются экспертами (статистиками, специалистами и, главным образом, инспекторами), а остальные 162 сотрудника занимают более технические должности (бухгалтеры, секретари, обслуживающий персонал). По сравнению с другими исследованными наркоматами[182], РКИ ближе всего к идеальному органу управления, каким его видит большевистская власть. Здесь работает значительное число коммунистов: 50,7% всего штата — вместе с комсомольцами и кандидатами в члены партии. Этот показатель составляет всего 27% в среднем по всем исследованным министерствам, а в 1923 году для РКИ он равнялся 11%.
