Книга Торнан-варвар и жезл Тиамат - Владимир Лещенко

Дымили земляные печи-тандыры и грубые каменные очаги под открытым небом, где готовилась пища для этого разноплеменного сборища. По периметру площади торговали разнообразные лавки, склады и конюшни; один угол был отгорожен невысокой стеной, и приносимый ветром аромат ясно указывал, как это место используется. Водоносы громкими криками предлагали воду, лоточники – лепешки и фрукты, сутенеры – накрашенных девиц средней потрепанности.

Заняв палатку, сшитую из четырех видов ткани – от старой парусины до такого же старого войлока, – и пристроив коней на конюшню к ее хозяину, фомор и капитан отправились сопровождать Мариссу.

Пошла она вовсе не в храм Тиамат, которых в Алаваре кстати, было аж два, а в квартал менял. Там Марисса по каким-то признакам выбрала одну лавку – каменную, приземистую, с узкими окошками, куда и ребенок не пролезет, и окованной железом дверью, у которой торчал вооруженный копьем и чеканом угрюмый цербер. Войдя, Марисса молча достала вексель и протянула лысому костистому старику, стоявшему за высоким дубовым – не перемахнешь – прилавком. Тот внимательно его изучил, повертел так и сяк, уважительно кивнул и исчез в недрах лавки. Как Торнан понял – проверять всякие тайные знаки и прочие штучки, придуманные племенем ростовщиков и менял для своих надобностей.

Вернулся он с двумя увесистыми мешочками и в сопровождении невысокого бледного парня в бархатной жилетке – сына, а может, и внука. На подносе у того стояли чернильница с пером и крошечная дымящаяся жаровня с набором всяких железочек. Бормоча что-то под нос, старей принялся черкать перышком по пергаменту, однако выведенные им знаки исчезали почти сразу после начертания. Потом вынул из жаровни железки, оказавшиеся крохотными клеймами, и начал прижигать вексель, ставя на нем отметки. Тем временем Марисса пересчитывала монеты, которых оказалось ровно двести семнадцать штук.

– Ну вот, на дорогу должно хватить. Благодарю, уважаемый…

…Алавар был построен еще фельтами в незапамятные времена, хотя это могли быть и легенды. Но как бы то ни было, в городе смешались, похоже, все народы знаемого мира.

Город, стоящий на краю пустыни, казалось, был обречен на прозябание и упадок. Ан нет! Алавар Древний, или, как его гордо именовали жители, Алавар Блистательный, лежал в большом оазисе, и южное солнце и множество маленьких речушек, берущих свое начало от горных снегов, позволяли трижды в год снимать урожай с пышных садов и плодородных полей. А караванный путь вдоль Рихея к морю, через Дрейскую долину Гаркасского хребта, привлекал в город все сокровища Севера, Юга и Востока, делая Алавар подлинной жемчужиной всего юго-востока. Издавна был он местом, где пересекались всевозможные торговые пути.

Тут происходили ярмарки, немногим уступавшие даже картагунийским. Тут останавливались караваны, пересекающие пустыню с запада на восток и с севера на юг. Идущие от моря в глубь материка и с гор – на равнину.

С караванами шли люди. Кто-то задерживался, кто-то оставался тут на всю жизнь. Караваны привозили рабынь всех цветов кожи, иные из которых продавались в городе. И торговцы, стражники, караванщики, осевшие тут бродяги и ушедшие на покой разбойники покупали их себе в жены – чтобы не тратить время на сватовство и свадьбы.

Потомки едва ли не всех племен и народов Логрии собирались, чтобы послушать певцов, или спорили на улицах, играли в кости и думар, пили вино, заключали сделки. Обживали дома, сложенные из неровных, грубо отесанных валунов, скрепленных глиной, и рассказывали легенды, любимыми персонажами которых были Древние боги, которые не умерли, но спят, чтобы со временем пробудиться и восстать в мощи своей. Бородатые кочевники поклонялись Годду – демону пустыни, Властелину Песчаного Простора. А на алтарях Сестры-Ночи раз в год горели священные костры, разводимые из человечьих костей.

А еще тут стоял храм богини Тарки – младшей и мало кем признаваемой ныне дочери Тиамат. Богини, почитаемой сегодня лишь в Алаваре и окрестностях. Богини, как объяснила Марисса, довольно странной. Покровительницы пастухов и воинов, и в довершение всего – покровительницы коней, которая иногда превращалась в кобылу.

И к тому же – девственной в человеческом обличье и очень любвеобильной в лошадином.

В этом храме-то и мог храниться третий сегмент жезла.

Честно говоря, Торнан рассчитывал, что хоть тут проблем не будет. Ничего подобного! Оказалось, что между служителями Матери и Дочери уже лет сто как пробежала не то что кошка, а самая настоящая пантера. Началось все с каких-то непонятных капитану, да и Мариссе, тонкостей догматов, а закончилось разрывом и скандалом. Так что теперь, явись туда Марисса со своим письмом, ей откажут только потому, что просьба исходит именно от поклонников Тиамат.

Кстати говоря, на пользу культу раскол не пошел, и почиталась Тарка лишь в трех странах срединной Логрии, да и там храмов раз-два…

Так что, похоже, часть жезла придется забирать без согласия хозяев, а сделать это можно было двумя способами. Или договорившись с местными ворами – тут придется похлопотать капитану как знакомому с темой, – либо лезть самим. Но в любом случае нужно было сначала посмотреть на это капище.

Встал вопрос – кому идти? Марисса отпадает сразу – в ней запросто могут узнать воительницу Тиамат и заподозрить неладное. Чикко… Тут другое дело – фомор уж слишком редкая птица, чтоб на него не обратили внимания. Так что оставался Торнан – варвар он и есть варвар, много их бродит по дорогам Логрии.

* * *

Торнан двинулся к южной окраине города.

И чем дальше удалялся северянин от площади, тем более старыми и убогими становились дома. Когда он добрался до окраин, каменные строения полностью исчезли. Улицы были почти пустынны. Судя по всему, мусорщики ни разу не удостоили своим вниманием удаленные от Площади южные районы города, ибо все здесь утопало в грязи. Постоянно приходилось смотреть, куда ступаешь, чтобы не поскользнуться.

Храм, который был нужен северянину, стоял в торце улицы и, похоже, тянулся по обе ее стороны, часто скрываясь за складскими зданиями, построенными здесь значительно позже. Фасад храма украшала неровно наложенная мозаика – черная лошадь, у ног которой распростерся большой полосатый змей. Изображение было новым, по контрасту со старой резьбой на каменных плитах стен – женская фигура с луком.

Пожав плечами, Торнан вошел, старательно изображая глуповатого чужестранца.

В храме было прохладно, скудный свет сочился сверху, сквозь узкие прорези окон и несколько световых люков. Через большой зал, в котором оказался северянин, тянулись в два ряда колонны. В дальнем конце зала брезжил свет. Внутренне напрягшись, он двинулся в ту сторону.

Свет, замеченный Торнаном, оказался огнем, горящим в бронзовом сосуде на треножнике. Вокруг никого не было, словно храм был покинут, а этот огонь горел немало лет или даже веков. Видать, жрецы не особенно боялись, что храм очистят от лишнего добра.

А треножник, между прочим, старинный, из зеркальной бронзы, и стоит немало. Остатки былой роскоши?