Книга Генерал Маргелов - Олег Смыслов

Василий Филиппович Маргелов, по мнению людей, его знавших, обладал тем редким сочетанием качеств, которые могут присутствовать лишь у избранных. Храбрый и не менее мужественный, он обладал мышлением стратега. Это был военачальник от Бога, который мог пойти на риск, который мог предвидеть, который мог ориентироваться уже в ходе начатого им дела.

Да, он много курил свой любимый «Беломор», виртуозно ругался матом и любил держать руки в карманах, что никогда не было дозволено в армии. Но он был настоящим командиром, подлинным генералом, отцом для своих солдат и офицеров. Маргелов — это типаж исконно народный, экземпляр штучный, а образ неповторимый.

Самым страшным ругательством Маргелова была фраза «Румынский бардак».

«Пошло это с 1944 года, когда при освобождении Румынии в Маргелова выстрелили из-за угла, ранив в щёку, и он, признающий только открытый бой, посчитал это высшим оскорблением. С тех пор, если при проверке какого-нибудь полка он бросал эту фразу, командир в тот же день ложился в госпиталь на увольнение в запас — заслужить прощение было практически невозможно.

В кабинете у него стояли пудовые гири, и при назначении на высокие должности он просил кандидатов «побаловаться» с ними. Мог и выпить, но, закрыв тут же за столом на две-три минуты глаза, вставал бодрый. Зато уж если приезжал на парашютные прыжки, то не уходил с вышки до тех пор, пока не приземлится последний солдат», — рассказывает писатель-десантник Н. Иванов.

Вспоминает Герой России генерал-лейтенант Л. Щербаков: «После окончания в 1968 году Академии бронетанковых войск я был назначен на испытательную работу в НИИ бронетанковой техники в Кубинке. Довелось испытывать много образцов на полигонах Забайкалья, Средней Азии, Белоруссии и у чёрта на куличках. Как-то поручили нам испытание новой техники ВДВ. Работал с коллегами днём и ночью, в различных режимах, иногда запредельных для техники и людей.

Заключительный этап — войсковые испытания в Прибалтике. И вот здесь комдив, уловив мою белую зависть к десантникам, предложил прыгнуть с парашютом вслед за боевой машиной.

Прошёл предпрыжковую подготовку. Ранним утром — взлёт. Набор высоты. Всё шло нормально: из самолёта вышла БМД и провалилась в бездну. Вслед за ней пошёл экипаж. Неожиданно сильный ветер снёс нас на валуны. Радостное чувство полёта под куполом завершилось болью в левой ноге — перелом в двух местах.

Гипс, автографы десантников на нём, костыли. В таком виде предстал перед командующим ВДВ.

— Ну что, допрыгался? — спросил меня Маргелов.

— Допрыгался, товарищ командующий.

— Забираю тебя в десант. Такие мне нужны, — принял решение Василий Филиппович».

А ведь сам он совершил свой первый парашютный прыжок, когда стал командиром дивизии ВДВ, когда ему было уже сорок лет. Всего же за время службы он совершил 60 прыжков. Последний в 65!»

Что и говорить, любил Василий Филиппович это дело…

«Мне не раз приходилось провожать десантников в первый полёт, принимать их доклады после приземления. И до сих пор не перестаю удивляться, как преображается воин после первого прыжка. И по земле-то он идёт гордо, и плечи широко развёрнуты, и в глазах что-то необыкновенное… Ещё бы: он совершил прыжок с парашютом! Чтобы понять это чувство, надо обязательно самому постоять у раскрытого люка самолёта над сотнеметровой бездной, почувствовать холодок под сердцем перед этой непостижимой высотой и решительно шагнуть в пропасть, как только прозвучит команда: «Пошёл!» Потом будет много прыжков более сложных — с оружием, днём и ночью, со скоростных военно-транспортных самолётов. Но первый прыжок не забудется никогда. С него начинается десантник, волевой и мужественный человек», — писал В. Ф. Маргелов в своей брошюре «Воздушно-десантные войска».

Рано утром 23 июня 1968 года три военно-транспортных самолёта Ан-12 с десантниками парашютно-десантной роты 108-го гвардейского парашютно-десантного полка 7-й гв. вдд на борту вылетели из Каунаса в Рязань. Там они должны были показать своё боевое мастерство при действиях на боевых машинах десанта Министру обороны СССР А. Гречко. При подлёте к городу Калуга (35 км от города) один из Ан-12, где находилась рота и командование батальона, на высоте 4 тысячи метров столкнулся с пассажирским самолётом Ил-14, который самовольно занял этот эшелон. При падении транспортного самолёта произошёл мощный взрыв, который слышали жители Калуги. Погибли 91 солдат и офицер ВДВ.

Командующий ВДВ генерал Маргелов решил установить на месте падения самолёта с десантниками памятник. По его предложению по всем частям и соединениям ВДВ собирали средства на изготовление памятника. В основном за счёт совершения парашютных прыжков было собрано около 250 тысяч рублей. Из собранных денег 75 тысяч рублей были затрачены на сооружение памятника, 125 тысяч рублей на строительство дороги к памятнику (протяжённость 13 километров) и 50 тысяч рублей было потрачено на открытие памятника и организацию доставки и проживания родственников погибших (599 человек).

Памятник (стела и стена длиной 8 метров, с надписью: «Вечная память героям-десантникам и лётчикам»; на стене изображены два барельефа: фигура коленопреклонённой матери и фигура десантника) сооружался бригадой из мастерской Вучетича. Рядом с памятником расположена площадка, где уложено 96 мраморных плит (91 — для десантников и 5 — для лётчиков). На одной из плит выгравирована фамилия офицера-десантника и внизу написано: «Сын Альберт 4 года». Отец взял его с собой, чтобы отвести к родственникам в Рязань. Памятник был открыт через год после авиакатастрофы — 23 июня 1969 года.

А. Осипов увидел командующего ВДВ и запомнил на всю оставшуюся жизнь: «Ростом он был высокого, крепкого телосложения, лицо — мужественное. Во всю щёку проходил шрам. Когда он приложил руку к фуражке, я заметил, что мизинец был оттопырен в сторону и немного согнут. И голова и рука — это, наверно, результат ранения на фронте».

Рассказывает А. Осипов: «Наша рота в этот момент находилась в классе по изучению минно-подрывного дела. Занятие проводил капитан по минно-подрывному делу. Открылась дверь, и в класс вошёл генерал армии, командование части и батальона. Капитан подал команду: «Встать смирно». Мы дружно встали. Генерал армии Маргелов приставил руку к фуражке и немного глуховатым негромким голосом подал команду: «Вольно, садитесь». Мы сели и продолжали рассматривать генерала армии. […]

Маргелов стал внимательно рассматривать класс. Класс, на наш взгляд, был оформлен идеально. По каждой теме минно-подрывного дела были красочно оформлены планшеты. На стеллажах были выставлены учебные мины отечественного и зарубежного производства. Здесь также были установлены миноискатели, щупы и всевозможные приспособления для разминирования…

Но Маргелов упорно продолжал разглядывать класс, видимо искал зацепку, уцепившись за которую можно было бы покритиковать командование части. Тактика его была верной. Ведь если приехать и во всём только хвалить, а не критиковать, или вообще ничего не говорить, а просто смотреть, то это будет расхолаживать командование и не будет настроя на повышение боевой готовности личного состава.