Книга Дневник плохой мамаши - Кейт Лонг

— А, нет. Я совсем про нее забыла. Честно говоря, когда ко мне присоединили все эти провода, мне уже было не до плеера.

— Зато ты можешь послушать ее теперь. Вдруг она действительно поможет тебе расслабиться, отдохнуть?

— Хорошая мысль, — согласилась я.

Но когда Дэниел начал рыться в моем чемодане, я поняла, что с наушниками я не буду слышать ребенка. Не скоро же мне удастся походить с плеером.

Вечером пришла бабушка. Нарядная, как будто собралась в церковь, — в красном костюме, с бусами из жемчуга. Было видно: мама сделала все возможное, чтобы она выглядела прилично.

— Где наш малыш? — дрожащим голосом проговорила бабушка. Мама подвела ее к кроватке, она уставилась на ребенка в полном умилении. — У-у-у, ты мой сладкий. Ну, прямо как наш Джимми, такой же славненький. Разве не красавец? Как только люди могут причинять вред таким ангелочкам? Шарлотта, милая, он у тебя просто прелесть!

Она поцеловала меня. Я почувствовала запах ее духов. Мама пододвинула ей стул поудобнее, усадила. Бабушка не отрываясь глядела на ребенка.

— Дети — самое главное в этом мире. Да у него просто копна волос! Почти такой же красавец, как наш Джимми.

— Кто такой Джимми? — прошептала я маме. — И вообще мой ребенок самый-самый красивый!

— Конечно, — тихо ответила она. — Подожди, не говори пока ничего.

Я глядела, как мама смотрит на бабушку, и вдруг поняла, что теперь она стала относиться к ней как-то добрее. Трудно точно выразить, но раздражение исчезло. Хотя, может быть, мне показалось: все-таки гормоны бушуют.

— Можно, я возьму его на руки? — спросила бабуся, вся сияя от счастья.

Я посмотрела на маму.

— Думаешь, можно?

— Она не сделает ему ничего плохого. И я его придержу. Пусть подержит. Для нее это так важно.

Мама взяла ребенка и осторожно положила его бабушке на колени. Та придержала его голову рукой. Он проснулся, заморгал голубыми глазками. Бабушка замерла. Казалось, она старается не дышать.

— Ну как, все еще не придумала имя? — поинтересовалась мама.

— Нет. Я все думаю, на кого он больше похож, и… тут же впадаю в тоску. Ведь он не похож на Пола, правда?

— Если ты помнишь, я видела его всего два раза, и то почти год назад. Но даже если он будет похож на Пола, это еще ничего не значит. Главное не гены, а воспитание. Я в этом абсолютно уверена. — На ее лице появилось какое-то странное выражение.

— Наверное. Но раз ты точно это знаешь, тогда сообщи об этом ученым, чтоб они не тратили зря время. Во всяком случае, я молю Бога, чтобы он не был таким, как Пол. Надеюсь, мой сын не вырастет таким подлецом.

— Мы его воспитаем, — пообещала мама. — Он будет знать, что такое хорошо и что такое плохо.

— А если начнет путать, мы его отшлепаем.

— Ни за что, — тут же возразила мама. — Мы найдем другие методы воспитания. Детей бить нельзя.

На секунду я лишилась дара речи.

— Черт побери, мама! — закричала я. — Когда я была маленькая, ты, кажется, придерживалась другого мнения. Меня-то ты шлепала только так! Один раз даже в обувном магазине…

— Знаю, знаю. Прости меня.

Мне показалось, что она вот-вот заплачет, и я не стала развивать эту тему. Странно, я думала, гормоны бушуют только у меня. Может, это заразно?

Бабушка запела малышу:

Мне не нужно золота —

Есть твои волосики;

Мне не нужно жемчуга —

Зубки есть твои;

Глазки, как алмазики,

Прямо в душу просятся.

Ах, зачем мне золото,

Если есть они!

— Какая чудесная песенка! Бабушка, ты просто умница. Правда, волосики у него совсем не золотые…

— Зубов у него тоже нет. Но думаю, ему все равно понравилось.

— Как мы его назовем, ба?

— Э-э… скоро у тебя вырастут зубки, — проворковала бабушка, обращаясь к малышу. — Скоро вырастут. Прекрасные зубки.

Она качала головой, а ребенок смотрел на нее своими круглыми непонимающими глазами.

Мама достала из сумки ежедневник с золотым обрезом.

— Я тут выписала кое-какие имена наших родственников. — Она полистала страницы, пока не нашла закладку. — А, вот. Ну, во-первых, Билл… Уильям, если хочешь. Бабуся будет в восторге, если ты его так назовешь. — Она улыбнулась бабушке, но та не заметила: все ее внимание было поглощено ребенком. — Есть еще Гарольд, можно звать его Гарри. Так звали бабушкиного отца. И Джимми, конечно же. Это ее брат.

— Я и не знала, что у нее был брат.

— Он рано умер. Кажется, попал под трамваи. Или это был ее отец? Я что-то путаю. У нашей бабуси была нелегкая жизнь. Ее мать умерла, когда бабусе было тридцать, а отец — когда она была еще подростком.

— Прямо как и твой отец…

— Да. Он бы полюбил нашего малыша.

Она перевела взгляд с головы бабуси, где под редкими седыми волосами просвечивала розовая кожа, на покрытую черными волосиками голову моего сына с темными пятнами. У бабушки кожа была бледной, тонкой, с мелкими коричневыми пятнышками.

Мама вздохнула и тут же широко зевнула.

— Извини, я смертельно устала.

— Ты?

— Ладно, ладно. Я помню, каково это. — Она снова заглянула в ежедневник. — Да, есть еще Питер. Так звали ее дедушку или прапрадедушку.

Я поправила лямочку бюстгальтера и поморщилась.

— Семьи — они прямо как айсберги. Столько всего в глубине.

— Только айсберги не скрывают так много тайн, — заметила мама, закрывая ежедневник.

* * *

Мое самое ранее воспоминание — как я сижу у камина, гляжу на красные отсветы углей и качаю колыбельку с Джимми. А бабушка Марш поет ему:

Мы рады тебе, Бонни Брид, Бонни Брид,

Хотя и пришел ты незваным…

Она всегда звала его Бонни Брид. Он был настоящим ангелочком. Но я не завидовала. Мне только хотелось, чтоб он вырос поскорее и мы смогли играть вместе. В восемь лет он уже плевался лучше всех мальчишек с нашей улицы. Сам выпивал заранее лимонаду, а других угощал арахисом. Надо плеваться, а у них у всех рты и пересохли. Он так во всех играх побеждал. А если мне было грустно, он пел мне «Пощекочи меня, Тимоти, пощекочи», пока я не начинала смеяться. Он всегда умел развеселить. Однажды мы играли в пиратов, залезли под стол, он дернул ножку и она отломалась. Маме я сказала, что это я сделала, хотя и разбилась ее любимая чашка. Я должна была лучше за ним присматривать. Если бы в тот день у канала я была с ним…

* * *

Краем глаза я заметила, что что-то не так.