Книга Правитель страны Даурия - Богдан Сушинский

– То же самое ему уже, очевидно, предложили германцы, так что вам придется соблазнять его чином генерала.

Услышав это, Судзуки нервно прокашлялся и беспомощно поднял руки вверх.

– Добиваться присвоения ему чина полковника я еще решусь, добиваться присвоения… Но ходатайствовать о чине генерала! В Японии с этой просьбой нужно обращаться лично к императору. И потом, в его канцелярии и так считают, что война породила слишком много генералов.

– Смею заверить, что так считают в канцеляриях всех правителей мира. Но это не должно останавливать вас. И заметьте: если Сото удастся стать женой Курбатова, то в лице князя вы еще получите и своего верноподданного.

– Допускается и такой исход их знакомства?

Семёнов и сам удивился легкости, с которой «отдал» женщину, подарившую ему несколько изумительных ночей, бывшему командиру группы маньчжурских стрелков. Возможно, сработало то, что сам Курбатов о такой жертве не догадывается, или же князь неожиданно попал в число очень немногих людей, ради которых атаман способен был жертвовать не только гейшами от контрразведки, но и любимыми… – А что нам мешает это допускать? Тем более, что госпожа Сото умеет убеждать не только словом, но и лаской.

Генерал Судзуки сурово взглянул на своего собеседника и медленно, внушающе покачал головой:

– Никогда впредь вы не должны прибегать к таким доводам, господин генераль, никогда впредь!

– Понимаю, женщина, сотрудница кемпентай…

– Она не просто женщина, она – племянница члена Тайного императорского совета ненаследного принца Коноэ[55], а следовательно, принадлежит к императорскому роду, и вы обязаны…

– Сото – племянница принца Коноэ?!

– Что определяет её положение в военной иерархии контрраз… – Увидев, как исказилось от удивления лицо Семёнова, генерал запнулся на полуслове и, в свою очередь, уставился на него.

– Так она действительно приходится племянницей этого самого ненаследного принца Коноэ? – вновь мрачно попытался уточнить атаман, хотя знал, подобное японцы обычно воспринимают как проявление недоверия. Дело, конечно, не в доверии, а в том, что он пытался выудить у Судзуки кое-какие подробности.

– Неужели вы даже не догадывались о её родстве с принцем, господин генераль?

– Нет, пику мне в бок, не знал. Она никогда ничего о себе не говорила.

– Потому что – истинная японка. А вот, то, что вы не сказали о беседе с госпожой Сото по поводу командировки в рейх в самом начале нашего разговора, атаман, – это уже странно.

– Считал, что госпожа сама поговорит с вами об этом. Но, очевидно, она пока что не решилась на такой разговор, – постарался оправдаться атаман.

Только думал он сейчас не о «родственных откровениях» японской разведчицы. Принц Коноэ был его соперником. Именно этот принц увел от него жену Елену, урожденную Терсицкую, превратив её в свою любовницу[56]. И вот теперь судьба вновь сближает его с давним соперником.

– Ещё, я ведь знаю, что вы не в состоянии повлиять на назначение Сото в качестве сотрудницы дипломатической миссии, – прошелся атаман по самолюбию японского генерала.

Судзуки артистично выдержал паузу, а затем произнес фразу, сразу приободрившую Семёнова:

– Когда это надо в интересах разведки, наши министры понимают, что это надо… в интересах разведки.

– Прекрасно сказано, господин. Правда, я не уверен, что так и происходит на самом деле.

– Если так не происходит на самом деле, господин генераль, тогда надо спрашивать себя: «А нужно ли это было разведке?».

– Мудрый подход, достойный царя Соломона.

– Кроме всего прочего, – сурово, словно приговор зачитывал, отчеканил японец, – хочу напомнить, господин генераль, что еще в начале Второй мировой войны дядя Сото, принц Коноэ, был премьер-министром Страны восходящего солнца, но вместе со всем своим кабинетом вынужден был уйти в отставку в связи с делом русского шпиона-германца Рихарда Зорге.

Семёнову понадобилось какое-то время, чтобы свыкнуться с мыслью: он действительно услышал то, что услышал.

– Это имеет какое-то отношение к тому положению, в котором пребывает сейчас лейтенант Сото? – неуверенно спросил он.

– Никакого.

– Немного проясняется. А ко мне?

– Тоже никакого.

– А к отношениям, которые складываются между мной и?..

– Не имеет, – не дал ему договорить генерал Судзуки.

Атаман покряхтел и беспомощно, страждущим взглядом осмотрел стол и темневший слева от него секретер. Самое время было выпить, исключительно для прояснения мысли. Он прекрасно понимал, что теперь у него в резерве только один здравый вопрос: «Тогда зачем вы сообщили мне об этом?», однако задать его не решился. Вместо этого все так же неуверенно произнес:

– Согласен, существует информация, которая важна сама по себе, независимо от её толкования.

– Существует, – на одном выдохе, с самурайской твердостью подтвердил Судзуки.

* * *

Подполковник Имоти появился именно тогда, когда пришла его пора появиться. «Они вышколены, словно дворовые, и каждую сцену встречи со мной разыгрывают, как в домашнем театре провинциальной учительницы русского языка», – генерал Семёнов оттянул вспотевшими пальцами влажный ворот кителя, наблюдая, как рослый, статный, с могучими плечами циркового борца подполковник замер со склоненной головой, ожидая повелительного окрика или жеста.

Этот полукровка почему-то особенно не нравился командующему. Возможно, потому, что, соединив в себе русскую безалаберность и бесшабашность с азиатской хитростью и японской невозмутимостью, сей мерзавец оставался для атамана наиболее тяжелым в общении. Он лучше любого другого офицера штаба Квантунской армии воспринимал всю тыловую подноготную белого офицерства, одинаково презирающего и великого вождя Сталина со всей его энкавэдистской сворой, и императора Хирохито со всем его придворным самурайским полуидиотизмом.