Книга Логово «ВЕПРЯ» - Василий Веденеев

— Миша?!

Генерал обернулся. На дорожке около розария стояла жена. В простом платье, выгодно подчеркивавшем ее хорошо сохранившуюся фигуру, она выглядела весьма соблазнительно, и Шабалин решил, что сегодня, пожалуй, он не будет допоздна засиживаться, а пораньше поднимется на второй этаж, в комнату жены.

— Тебя к телефону.

— Кто? — генерал направился к дорожке: неожиданный звонок вызвал легкую тревогу и некоторое раздражение.

— Моторин.

— А-а, — Шабалин улыбнулся: на ловца и зверь бежит. Он сам собирался позвонить контрразведчику, как только закончит возиться в розарии, но тот опередил его. Что-то он скажет?

На веранде генерал разулся и, как в далеком детстве, с удовольствием ступая по гладким половицам пола обутыми в шерстяные носки ногами, подошел к аппарату:

— Да!

— Здравствуй, Михаил Иванович, — раздался в наушнике голос Моторина. — Надеюсь, эту линию не прослушивают?

— Тебе виднее, — язвительно заметил генерал-полковник и сразу же перешел к делу. — Меня беспокоят частности, понимаешь? Всякие мелкие частности. Очень жаль, если они помешают главному.

— Не стоит так переживать, — успокоил контрразведчик. — Мы уже нащупали нужное звено и активно работаем.

— Жестче нужно, жестче! — прервал его Шабалин. — Нечего миндальничать! Действуй решительней, слишком многое поставлено на карту.

— Тут не фронт, Михал Иваныч, — хмыкнул Моторин. — Танки не двинешь и удары с воздуха не нанесешь. Иная специфика, другие тактика и стратегия.

— Не крути, скажи когда все уладится?!

— Потерпи немного, но скоро, обещаю.

— Темнила ты, как молодые говорят.

— Профессия такая, — засмеялся в ответ контрразведчик. — Отдыхайте, все сделаем. Самое главное, найдена дырка, откуда потекло.

И он, не прощаясь, отключился от связи.

«Ну, насчет дырки, ты врешь, — положив трубку, зло подумал генерал-полковник. — Врешь, как сивый мерин, набиваешь себе цену и наводишь тень на плетень. Знаем мы вашего брата: кругом секреты и сами себя обманываете!»

Ну, если не уладит, пусть пеняет на себя, а как минует в нем надобность, так и придет пора расставания. Без слез и жалости, навсегда…

В одном из таких зеленых пригородов столицы, среди множества павильонов торгового центра, который правильнее было бы назвать круглогодичной ярмаркой, располагался хорошо известный любителям животных магазин под названием «Друг». На его прилавках можно найти все: ошейники и поводки, игрушки для собак и кошек, корм для рыбок и попугайчиков и даже для экзотических животных или пресмыкающихся типа удава или питона.

Именно корма составили славу «Другу», причем заслуженную славу — там всегда купишь для своих любимцев приличное мясо, субпродукты, кости, крольчатину, а по заказу так и мелких грызунов или птиц. Где именно добывал их хозяин магазинчика Михаил Круг, оставалось его коммерческой тайной, но фирма процветала.

Сюда и приехал Маркин погожим осенним днем. Жаль, ах, как жаль было тратить такое чудесное время на улаживание дел, переговоры, торговлю за проценты от прибыли — не лучше ли махнуть подальше от насквозь провонявшего выхлопными газами города и хотя бы час спокойно погулять по лесу. И чтобы на голову тебе сыпались опадающие золотистые листья, а на руку приземлился крошечный паучок, отважно пустившийся путешествовать в неведомые дали на тонкой серебряной паутинке. А потом выйти к реке или еще лучше к лесному озеру с низкими берегами и потемневшей стоячей, похожей на черный китайский лак, водой и смотреть, как словно, в калейдоскопе, под легкими дуновениями ветерка постоянно меняется причудливый узор плавающих на его поверхности листьев — желтых, еще совсем зеленых, багряных и тускло-золотистых. Присесть на старую скамью, неспешно выкурить сигарету и, наблюдая за вьющейся серой ленточкой дыма, подумать о жизни, о душе и о том, с чем придешь к концу. Это одновременно грустно и сладостно, но полезно, поскольку очищало от скверны, которую волей-неволей несли в себе люди. И чтобы из леса тянуло сырой грибной прелью и косые лучи солнца путались между стволов старых сосен.

Григорий даже головой помотал, отгоняя нахлынувшее видение и дал знак охранникам, приехавшим следом за ним на другой машине, оставаться на месте. Едва Колчак вошел в торговый зал, на него сразу же вылупилась смазливая девица, стоявшая за прилавком. Всем своим видом она выражала желание помочь единственному в этот момент покупателю, но тот в ее помощи не нуждался.

В углу, за сверкавшей стеклом и хромом витриной сам Круг рубил мясо на колоде, легко помахивая широким и тяжелым топором, под которым лишь тонко и жалобно всхрустывали косточки. На голове хозяина магазина красовался белоснежный накрахмаленный поварской колпак. Прямо на голое тело он надел двубортную белую куртку с закатанными рукавами, выставив на всеобщее обозрение перевитые жилами мускулистые лапы с блекло-синими разводами давних татуировок. Весь он был тяжелый, как набитый золотом сейф, приземистый, широкий и, с первого взгляда, оставлял ощущение несокрушимой, первобытно-животной силы.

Заметив Колчака, хозяин магазина улыбнулся, показав золотую коронку в углу рта, вогнал топор в колоду и направился к выходу в подсобные помещения, на ходу бросив смазливой девице:

— Я покурю. Приглядывай тут!

Григорий поглазел на витрины с яркими упаковками импортного кошачьего и собачьего корма, окинул оценивающим взглядом продавщицу и решил, что, судя по ее статям, она работала у Мишки не только за прилавком. Впрочем, это их личное дело, и не зря говорят: на чужую кровать нечего рот разевать! Усмехнувшись, он вышел на улицу, оставив девицу в полном недоумении.

Обойдя магазин, Колчак нырнул в неприметную щель между павильонами и оказался на широком четырехугольном дворе торгового центра. Неподалеку разгружали с машины бочки с рыбой и взвешивали пустую тару, а посредине двора лежали несколько грязных бродячих собак, кормившихся на здешней помойке. Где-то дули свежие ветры перемен, а картина задворок торговли не менялась десятилетиями, да что там, столетиями! Впрочем, чему удивляться, если задворки жизни тоже оставались неизменными? А торговля всего лишь ее малая часть.

Круг курил у задней двери магазина. Увидев подходившего Колчака, он вытер висевшим у пояса полотенцем и подал гостю короткопалую лапу.

— Привет!

— Да не жми так, — сердито прикрикнул Григорий. — Соображать надо, когда имеешь дело с человеком интеллигентного труда.

— У нас не рыбка, у нас мясо, — засмеялся Круг и пригласил гостя в кабинет.

Там он сменил куртку на белоснежный халат, вымыл руки и поставил на стол электрический самовар — гость за рулем, спиртного лучше не предлагать, а разговор на сухую, не разговор. Не поедет же Колчак в такую даль попусту?

Наблюдавший за хозяином гость с легкой завистью отметил, какое еще крепкое и сильное у Мишки тело, как литое, хотя он уже давно перевалил на шестой десяток. Впрочем, помахай каждый день топором, ни какой гимнастики не нужно. А по ночам, наверняка, разминается с продавщицей.