Книга Военная контрразведка от "Смерша" до контртеррористических операций - Николай Ефимов

— Военные контрразведчики пользовались большим авторитетом, добрым расположением офицеров и солдат, потому что были в боевых порядках вместе с ними. Вот Герой Советского Союза Борис Иннокентьевич Соколов — он оперативно обеспечивал разведывательный батальон Баграмской дивизии, побывал более чем в восьмидесяти боевых операциях. У него даже автомат был до белизны по горам обшоркан! Звонит мне Душин: «Сколько у нас Героев Советского Союза?» «Четыре, — говорю, — за Великую Отечественную войну посмертно и один живой…» — «Давай-ка выводи его, чтобы не было пятого». Звоню: «Борис Иннокентьевич, собирайся!» — «Нет, у меня еще три месяца! Я получил Героя — как я могу теперь уехать?»

Хотя вообще, я считаю, военная контрразведка наградами была обделена. Ведь наши офицеры делали не меньше, чем любой командир взвода или роты, но, к сожалению, многие так ничем и не были отмечены.

Военные контрразведчики в Афганистане вели себя очень достойно — не было случая, чтобы кто-либо под каким-то предлогом отказался от участия в боевой операции. Более того, в последние полтора года я категорически запретил оперативному составу выходить на боевые операции без согласования со мной и сам определял целесообразность. Мне это очень больно, однако семь из восемнадцати погибших сотрудников военной контрразведки приходятся на мой период.

— Из ваших слов можно сделать вывод, что в Афганистан войска были введены совершенно напрасно…

— Разве я так говорил? На то, почему СССР ввел войска в Афганистан, есть разные точки зрения — и что хотели помочь революционному движению, хотя революция произошла там без нашего «благословения», и чтобы оказать помощь народу.

— Интернациональная помощь, как часто говорят…

— Да нет, все проще: у нас там были большие геополитические интересы. В частности, нами были построены пять крупнейших авиационных баз: Кандагар, Баграм, Кабул. Взлетно-посадочная полоса каждого аэродрома — 3200, на них могли приземляться стратегические бомбардировщики, дозаправляться и лететь дальше, чтобы нанести удары по коммуникациям вероятного противника на Тихом океане. Терять эту важнейшую позицию очень не хотелось — однако, думаю, тут надо было не войска вводить, а решить все иными путями.

— Например?

— Продолжать вооружать афганскую армию — они, если надо, боеспособны и могут хорошо драться, особенно если хорошо платить. Но кто-то недодумал: была точка зрения, что мы за шесть месяцев там порядок наведем. Однако так рассуждать можно было, только не зная ни Афганистана, ни его истории, ни его народа… Так что не надо все сводить к пресловутой интернациональной помощи! Когда я инструктировал наших сотрудников, я говорил: «Вы едете защищать стратегические, политические интересы собственной страны! Чтобы не начинать войны от нашей завалинки, как в 1941-м».

— Что это такое — особый отдел 40-й армии, куда они ехали?

— Очень серьезный, влиятельный орган! Кстати, даже в Великую Отечественную войну не были предусмотрены какие-то согласования оперативных документов с военной контрразведкой. А здесь на утвержденной командиром соответствующего ранга карте боевой операции внизу всегда стояло: «Согласовано. Особый отдел, такой-то». Никакими нормативными документами это не предусматривалось, но такая практика была выработана.

— А смысл в том какой, для чего это?

— С одной стороны, военная контрразведка, чувствуя свою ответственность, старалась получить максимум информации о возможной опасности для войск. С другой — это дисциплинировало командование, способствовало успеху проведения операций, сокращению потерь личного состава. Такая практика сложилась году в 1983-м, когда мы несли здесь самые большие потери.

— Все же, что представлял собой особый отдел армии?

— Это была необычная структура: хотя шла полномасштабная война, но особый отдел 40-й армии не был развернут по штатам военного времени. Он состоял из армейского аппарата, особых отделов дивизий и бригад. Военная контрразведка армии была укомплектована буквально всеми подразделениями, которые существовали тогда в КГБ, вплоть до оперативно-технической службы, службы наружного наблюдения…

— Вопрос дилетанта: какой смысл у всего этого?

— Объясню на конкретном примере. При анализе и изучении обстановки я обратил внимание, что утекает информация об операциях, особенно авиационных. Скажем, вылетают наши самолеты в район к пакистанской границе, а им навстречу тут же поднимаются пакистанские F-15 с американскими летчиками. Было ясно, что американцы знают о полетах нашей авиации. Так как в Пакистане не было сплошного радиолокационного поля, стало понятно, что идет утечка из какого-то штаба — у нас было большое соприкосновение со штабами афганской армии.

— Вы однозначно говорите про афганские штабы — разве где-нибудь в нашем штабе не могло оказаться вражеского агента?

— Официально вам докладываю: за всю войну военная контрразведка не выявила среди генералов, офицеров, прапорщиков, сержантов, солдат или служащих Советской армии ни одного агента иностранных спецслужб или бандформирований! Даже серьезных разработок в подозрении наших людей в причастности к агентуре противника у нас реально не было. Поэтому я и понял, что утечка идет от наших «друзей» — как мы называли афганцев. Вместе с Родионовым мы провели несколько экспериментов: задумаем небольшую операцию, о которой «друзьям» не говорим, — «утечки» не происходит. Как только поделились — есть!

— То есть было необходимо отыскать, кто именно передает информацию противнику?

— Это было совсем непросто! К тому времени американцы начали использовать для связи с агентурой спутниковые средства. Передачи осуществлялись в режиме сверхбыстродействия. Быстродействие — это если печатный лист текста передается в эфир в пределах минуты, а сверхбыстродействие — полсекунды. Если брать пеленг на осциллографе — это так только, начинается вспышечка — и все! Это было дорогостоящее удовольствие, но затраты, по-видимому, оправдывались: информация сбрасывалась на спутник, затем на Лэнгли и шла в обратную сторону…

При содействии первого заместителя председателя КГБ СССР Георгия Карповича Цинева в особом отделе 40-й армии была создана радио-контрразведывательная служба. Было очень трудно доставить туда соответствующую мобильную технику, пеленгаторы были 1950 года выпуска, зато команды были укомплектованы очень хорошими специалистами. Они так эту технику доработали, что осуществляли радиоперехват спутниковых систем! Надо ведь запеленговать с трех точек, чтобы сделать треугольник; потом еще ближе — еще треугольник; еще ближе — еще. Сначала удалось определить район — это четвертый район Кабула, так называемый Шурави — Советский, который отстраивался нашими специалистами еще с 1930-х годов, затем нашли квартал, потом — дом, после чего аппаратура привела к дверям и одного, и другого агента — назовем их «Саид» и «Ахмед».

— Ваши предположения подтвердились? Работники штабов?

— Подполковник «Саид» длительное время возглавлял авиадиспетчерскую службу афганской армии. Диспетчерский пункт в Кабуле был единый: в одном помещении сидели авиадиспетчеры, которые управляли и небольшой афганской авиацией, и огромной авиацией 40-й армии, а потому все там знали и о вылетах советских самолетов, и о том, где поднимаются вертолеты, куда наносят удары. Затем «Саид» стал замкомандующего авиацией и личным пилотом Наджибуллы. Трудно представить более выгодные позиции!