Книга Не девушка, а крем-брюле - Татьяна Булатова

– А какой у меня диагноз? – осторожно уточнила Василиса, до которой, похоже, понемногу стало доходить, что произошло какое-то недоразумение.

– Не будем об этом, – заведующая с тоской посмотрела на пышущую здоровьем Ладову и представила свою сотрудницу в гробу. Гроб был обит розовым шелком, и на голове у заснувшей Белоснежки был скромный веночек с вкраплениями флердоранжа. – Каким бы он ни был, все равно – боритесь, – она осторожно взяла Василису за руку. – И рассчитывайте на меня: ваше место будет ждать вас.

– Спасибо, – растрогалась Ладова и уточнила: – То есть мне можно не писать заявление об увольнении?

– Конечно, нет, – раскрыла ей объятия заведующая. – Берите больничный, и дело с концом.

Вообще-то она хотела еще добавить: «А через три месяца будет видно», но промолчала, сочтя это негуманным, и подошла к двери кабинета, всем своим видом показывая, что разговор закончен.

Василисе не надо было повторять дважды, она легко встала из-за стола и в два шага оказалась около двери:

– Если я почувствую себя плохо, то обязательно воспользуюсь вашим предложением. А пока – можно я пойду к детям?

– Можно, – грустно улыбнулась ей заведующая. – Дети лечат.

Василисе хотелось усмехнуться в ответ, но она сдержалась и, выйдя из кабинета начальницы, натолкнулась на сердобольный взгляд попавшейся ей в коридоре нянечки ясельной группы. Потом с не меньшей жалостью на нее посмотрели и работники кухни, в сознании которых никак не увязывалось два понятия: Белый Слон и скоротечный рак. Но когда к ней еще и подошел всемогущий папа Жени Щербины и, опустив глаза, напомнил, что лучшая медицина – это медицина Израиля, Ладова взорвалась.

– Дмитрий Владимирович, – еле сдерживаясь, прошипела она, – что вы у меня такое подозреваете?!

– Давайте не будем, – отступил на шаг назад Щербина и впервые поймал себя на мысли о том, что наверняка не знает, насколько точна информация, принесенная домой маленьким Женькой.

– Давайте будем! – воскликнула Ладова и потребовала объяснений.

И вот тогда всплыла наружу отредактированная детьми Василисина история о встрече с непознанным. И Василисе Юрьевне не осталось ничего другого, как осветить все подробности своего хитромудрого плана по пресечению бытового воровства несовершеннолетних.

– Спасибо, что это… объяснили, – обрадовался Щербина и вновь почувствовал к воспитательнице сына особое расположение. – А то знаете, как-то неприятно: приводишь ребенка, а тут не детский сад, а хоспис.

«Идиот», – мысленно поставила диагноз Василиса Юрьевна и лицемерно поблагодарила Дмитрия Владимировича за правду.

До конца рабочего дня Ладова размышляла над словами придурковатого Щербины: «Не детский сад, а хоспис» – и всерьез раздумывала над низамовскими словами о том, что необходимо сменить место работы, иначе вся жизнь – псу под хвост. Точнее – псам. Ну а если уж быть совсем точной – чужим детям.

«Чтобы устраиваться на новое место работы, нужно привести себя в порядок», – решила Василиса и осторожно встала на весы. Весы тут же с ней согласились. Неделю Ладова осваивала хитрости белковой диеты, хлестала литрами некипяченую воду, добросовестно привозимую старшим Ладовым с Винновского родника, и ложилась спать в половине десятого вечера, чтобы справиться с налетавшим особенно ближе к ночи голодом.

– Я не могу это видеть, – расплакалась Галина Семеновна и позвонила Гульназ: – Поговори со своей подругой. Она совсем сумасшедшая. Она издевается над своим организмом. У нее будет нервный срыв, гормональный сбой и одинокая старость.

– Теть Галь, – полюбопытствовала проницательная Бектимирова, – а вы случайно не сидите с ней на этой белковой диете?

– Нет, а почему ты спрашиваешь? – удивилась старшая Ладова.

– Потому что, судя по интонации, это у вас нервный срыв и гормональный сбой.

– Ты как-то очень дерзко со мной разговариваешь, Гуля, – обиделась на Бектимирову Галина Семеновна и хотела было уже повесить трубку, но не успела.

– Я вас очень люблю, теть Галь, но, мне кажется, Ваське пора что-то делать со своей жизнью. Ну, сколько можно?! Ей двадцать пятый год, а она так и не знает, чего хочет от других и в первую очередь от себя.

– Никогда не думала, что диета способна решить эту проблему…

– Диета – нет, а вот вы – вполне. Отселите ее, теть Галь, иначе она так и будет послушным домашним животным, которое состарится вместе со своими хозяевами, то есть с вами.

– Ни за что! – категорически отказалась старшая Ладова и бросила трубку на рычаг. – Учить она меня будет! – в сердцах выпалила Галина Семеновна и решила, что как только выйдет на пенсию, тут же поставит вопрос ребром.

– Какой вопрос? – не понял жену Юрий Васильевич.

– Приватизации, – неохотно пояснила супруга. – Вот приватизируем квартиру, и будем размениваться, иначе твоя дочь так и будет послушным домашним животным, – незаметно для себя воспользовалась она Гулькиным определением.

– Ну не знаю… – усомнился в правоте жены старший Ладов и перевел разговор на другое: – Знаешь, кто меня сегодня с работы подвозил?

– Кто?

– Хазов. Чего-то не понравился он мне, Галь.

– А чего? – заинтересовалась Галина Семеновна.

– Да ну, знаешь, какой-то он не такой. Не поймешь: то ли болеет, то ли по Юльке тоскует. С поста собирается уходить: мол, хватит, пора и честь знать.

– А в Москву перебираться не думает?

– Нет. Говорит: «Зачем мне Москва?»

– Как это зачем? Там же Юлька.

– Юлька то в Москве, то в Бордо, сейчас вот, говорит, в Мельбурн собирается. Разве ж угонишься?!

– Молодец она у него, – позавидовала Юлькиной карьере Галина Семеновна и с неприязнью подумала о своей дочери. – Не то что наша.

– Зря ты так, Галь! – вступился за Василису старший Ладов. – Зато она с нами. Под боком. А та рыщет по свету, из самолета в самолет прыгает. А самолеты, знаешь, как сейчас летают?

– Как всегда, – огрызнулась Галина Семеновна.

– Нет, Галь, не так, как всегда, а под прицелом террористов.

– Это, Юр, не под прицелом твоих террористов, а под прицелом судьбы – чему быть – тому не миновать. Может, у нашей Васьки карма такая, одинокая. Я вот даже думала, может, ее к бабке сводить?

– Только попробуй! – рассвирепел Юрий Васильевич, как огня боявшийся экстрасенсов и колдунов. – Лучше Кашпировского ей включи, пусть смотрит, – именно ему старший Ладов верил безоговорочно.

– Много он может, твой Кашпировский!

– Много! – воскликнул Юрий Васильевич и рубанул рукой воздух. – Я проверял!

– На ко-о-о-ом? – делано расхохоталась Галина Семеновна.

– На тебе, – кокетливо ответил супруг и положил руку жене на бедро.