Книга Сосны. Город в Нигде - Блейк Крауч

Когда он оказался в воздуховоде целиком, его вдруг накрыла волна паники. Почувствовал, что не может вдохнуть, с плечами, стиснутыми между двумя стенками, вдруг сообразив, что назад выбраться уже невозможно. Во всяком случае, не вывихнув обеих рук в плечевых суставах.

Его единственным методом продвижения стали ерундовые толчки пальцев ног, причем без заднего хода.

Он пополз вперед на цыпочках – в буквальном смысле, – скользя по поверхности воздуховода.

Продолжая кровоточить.

С бунтующими после восхождения мышцами и нудящими нервами.

Впереди – ничего, кроме непроглядной тьмы и туннеля, реверберирующего эхом его шарканья.

Да и то, пока он не останавливался.

Тогда воцарялась идеальная тишина, лишь изредка прерываемая звучными ударами, от которых у него сердце прямо подпрыгивало, – последствия перераспределения напряжений в металле, расширяющемся или сокращающемся в ответ на температурные флуктуации.

Минут через пять Итан попытался бросить взгляд назад, к отверстию, испытывая отчаянную потребность в последний раз увидеть свет – эту капельку утешения, – но не мог вывернуть шею достаточно далеко, чтобы оглянуться.

* * *

Он полз и полз, и полз.

Стиснутый со всех сторон в полнейшей темноте.

В какой-то момент – может, через тридцать минут, может, через пять часов, может, через сутки… он был вынужден остановиться.

Пальцы ног свело от напряжения.

Он распластался по металлу.

Дрожа.

Испытывая безумную жажду.

Зверски голодный и неспособный добраться до пищи в кармане.

Слышал собственное сердце в груди, бьющееся о металл, – и больше ничего.

* * *

Он спал.

Или потерял сознание.

Или на минуточку умер.

Снова придя в себя, неистово забился о стены воздуховода, утратив ориентацию в пространстве и даже во времени, видя перед широко распахнутыми глазами лишь бездонную тьму.

На одно ужасающее мгновение подумал, что его похоронили заживо, и трубный звук собственного участившегося дыхания, будто чей-то вопль, ворвался ему прямо в уши.

* * *

Он полз будто много дней напролет.

Глаза начали блажить, устраивая странные световые представления, появлявшиеся тем чаще, чем дольше он пребывал в темноте.

Яркие всполохи цветов.

Воображаемые северные сияния.

Навязчивое сияние черноты.

И чем дольше он полз в этой удушающей темноте, тем агрессивнее грызла его мысль, что все это нереально.

Нет ни Заплутавших Сосен, ни ущелья, ни тех тварей, ни даже тебя.

Так что же это? Где я?

В длинном темном тоннеле. Но куда, по-твоему, он ведет?

Не знаю.

Кто ты?

Итан Бёрк.

Нет, кто ты?

Отец Бена. Муж Терезы. Я живу в пригороде Сиэтла под названием Квин-Энн. Я был пилотом вертолета «Блэк Хоук» во время второй войны в Заливе. После этого – агентом Секретной службы. Семь дней назад я прибыл в Заплутавшие Сосны…

Это просто факты. Они ровным счетом ничего не говорят о твоей личности, о твоей природе.

Я люблю свою жену, но я ей изменял.

Это славно.

Я люблю своего сына, но редко бывал с ним. Просто далекая звезда на его небосводе.

Еще лучше.

У меня добрые намерения, но…

Но что?

Но всякий раз я терплю крах. Я причиняю боль тем, кого люблю.

Почему?

Не знаю.

Ты теряешь рассудок?

Порой мне кажется, что я по-прежнему в той камере пыток, что я так и не покидал ее.

Ты теряешь рассудок?

Это ты мне скажи.

Не могу.

Почему?

Потому что я – это ты.

* * *

Поначалу он подумал, что это лишь очередное фантомное световое представление, но оно было лишено хаотических переливов цвета. Никаких оптических фейерверков.

Просто незатухающая искорка голубизны где-то далеко впереди, блеклая, как умирающая звезда.

Когда он закрыл глаза, она исчезла.

Когда открыл, она появилась снова, будто единственная крупица здравомыслия, уцелевшая в этом клаустрофобическом мире. Просто точечка света, но в его силах заставить ее исчезать и появляться, и даже этот гран контроля стал опорой.

Якорем. Гаванью.

Пожалуйста, думал Итан. Будь реальной.

* * *

Тусклая голубая звездочка стала больше, и с ее ростом пришел тихий гул.

Итан остановился отдохнуть, и легкая вибрация, теперь прошивающая воздуховод, проходила через него.

После многих часов во тьме это новое ощущение казалось таким же успокоительным, как биение сердца матери.

* * *

Еще некоторое время спустя голубая звезда изменила форму, став крошечным квадратиком.

Этот квадратик рос, пока не заполнил все поле зрения Итана, разбередив в груди сосущее чувство предвкушения.

Затем оказался в десяти футах впереди.

Затем в пяти.

Затем руки Итана протянулись наружу из отверстия трубы, хрустя плечами, и вновь обретенная свобода движения оказалась сладостной, как, наверное, будет вода.

Зависнув в конце воздуховода, он выглянул в трубу вдвое шире, пересекающуюся с другими.

Главную вентиляционную шахту наполнял неяркий голубоватый свет – от лампы далеко внизу.

А на самом дне Итан увидел воздухозаборник.

До его лопастей около сотни футов по вертикали.

Как будто смотришь в колодец.

С интервалами в десяток футов к главной шахте примыкали другие трубы – некоторые существенно шире.

Итан поглядел наверх. Потолок всего в двух футах у него над головой.

Блин.

Он понял, каким будет его следующий шаг, каким он должен быть, – и он Итану не понравился.

* * *

Итан выдрался из воздуховода с помощью той же техники, в которой восходил по расселине – встав враспор, упираясь ногами в противоположные стенки.

Голые подошвы держались на металле довольно прилично, и, несмотря на угрозу при малейшей ошибке сорваться навстречу вращающимся лопастям, у него чуть ли не кружилась голова от счастья, что удалось выбраться из этой тесной трубы.