Книга Звездочка - Елена Лагутина

«Половина десятого, — отметил он про себя. — Черт побери… Кто же это так поздно?»

— Алло… Я слушаю.

На другом конце провода молчали.

— Вас не слышно, — бросил он в трубку. — Перезвоните…

— Виктор Петрович? — вкрадчиво зазвучал женский голос. — Добрый вечер… Вы меня скорее всего не помните. Зато я помню вас очень хорошо. Вас и вашу очаровательную супругу…

Он почувствовал, что узнал этот голос. В горле пересохло от волнения.

«Сегодня явно не мой день», — подумал он.

— Да, я вас узнал, — сказал он, стараясь не выдавать охвативших его чувств.

Она тихо засмеялась.

— Вот и славно, — сказала она. — Я уже думала, что мне придется заново рассказывать вам, кто я такая. У меня дело к вам, Виктор Петрович… Как бы нам встретиться, чтобы обсудить его детали?

— Я занят…

— Я знаю, что вы всегда заняты, и все-таки… Мое дело не терпит отлагательств. Поверьте, если бы не крайняя нужда, я никогда к вам не обратилась бы…

Она теперь угрожала ему, он не сомневался.

Облизнув губы, которые стали сухими и горячими, точно кабинет превратился в пустыню, он сказал:

— Сегодня уже не получится. Поздно…

— Кто же спорит? Как вам угодно… Завтра. В десять утра. У меня. Вы помните еще, где я живу?

Он ответил, что помнит.

Положив трубку, он долгое время сидел, уставившись в одну точку, пытаясь унять дрожь в руках. «Просто не мой день…»

Послышались быстрые шаги, хлопнула дверь — это вернулся Миша.

— Ну вот и гонец, — усмехнулся он.

Виктор теперь смотрел на него с благодарностью.

— Сейчас, я только позвоню жене…

Он набрал номер. Рита взяла трубку почти сразу.

— Рита?

— Да…

Странно, удивился он, ее голос сейчас так нежен. Надо же было этой гюрзе Татьяне Абрамовне появиться именно теперь…

— Рита, я сегодня приду поздно. Не жди меня, милая. Ложись…

— Жаль, — искренне вздохнула она. — Я хотела…

— Что?

Надежда вспыхнула в его сердце. Он понял, что если она скажет хотя бы: «Я хотела поговорить с тобой», — он пошлет Мишу с его водкой подальше. Он плюнет на угрозы Татьяны Абрамовны… Он сам все расскажет ей.

И тогда бояться будет нечего.

— Так, ничего, — выдохнула Рита. — Это можно сделать и позже…

— Да, конечно, — отозвался он эхом. — Позже так позже. Спокойной ночи, милая. Поцелуй мальчиков.

— Непременно.

Она повесила трубку.

Он некоторое время еще прижимал трубку к уху, как если бы там сохранялось Ритино дыхание, потом осторожно положил ее на место.

— Ну? Ты наконец-то освободился? — весело подмигнул ему Миша.

— Кажется, освободился, — ответил Виктор.

Рита повесила трубку.

«Так всегда, — подумала она. — Всегда… Как только ты твердо решаешь изменить что-то в своей жизни, ни черта не выходит!

А ведь нам с тобой нужно поговорить, Витька, — с горечью подумала она. — Я так долго уходила от разговоров — мама права. Дальше так продолжаться не может. Мы оба просто обязаны найти выход из этой тупиковой ситуации…»

Она подумала, что и к лучшему, что Амира пригласила их на свою премьеру. Может быть, она вспомнит там себя, прежнюю. И тогда уж точно ей хватит мужества сказать все, что она думает.

Во-первых, она устроится на работу.

— И не надо возражать, — прошептала она, представив перед собой Витьку. — Никакой это не позор для мужа, а нормальное положение вещей… Ведь ты не хочешь, чтобы я с каждым днем все больше и больше превращалась в бесформенную тупицу… Я прекрасно понимаю, что не смогу заработать тех денег, которые научился зарабатывать ты. Но дело не в них… Дело во мне. Я хочу вернуться на радио, вот и все… Может быть, я просто ищу исходную точку. Кто спорит? Может быть, я просто хочу начать все сначала. А там посмотрим… Потом я все-таки должна серьезно подумать и поговорить с Сергеем и снова подумать. Если бы ты был на самом деле плохим человеком или каким-нибудь недоразвитым гоблином, я просто ушла бы и ничего тебе не объяснила. Но видишь, я пытаюсь что-то изменить…

Она так увлеклась разговором с самой собой, что почти отчетливо представила себе, что он и в самом деле сидит напротив нее и слушает ее, немного склонив голову набок — внимательно, впитывая каждое ее слово, как губка. Как будто он долго ждал этого…

Или — она ждала?

Ее щеки раскраснелись, глаза горели.

Она даже взмахнула рукой:

— Ты должен меня понять. Я и так много наделала глупостей, и мне надоело, что за мои глупости расплачиваются другие. Слушай же — рядом со мной был человек. Может быть, он был далек от совершенства. Он и правда был странным. Но мне этот человек казался лучшим из всех… Сначала я держалась изо всех сил за свою несчастную первую любовь и потом пыталась внушить себе, что видела в этом человеке лишь отражение той своей любви… Поэтому я поверила той женщине. Понимаешь, я привыкла быть несчастной. А тут случилась беда с Машкой. Эта женщина сказала мне, что он убийца. Я даже не выслушала его, потому что два лица я пыталась совместить в одно. Знаешь, даже потом, когда этого маньяка поймали и я увидела, что этот тип совершенно не похож на Сережу, я все равно долгое время не могла отделаться от преследовавшего меня ощущения их сходства… Мы бываем такими глупыми!

Она передохнула, закуривая сигарету.

«Боже, — подумалось ей. — Какой идиотизм. Сижу и разговариваю по душам сама с собой… Но что же делать, если больше мне не с кем об этом поговорить?»

— Поэтому я вышла за тебя замуж, — упрямо продолжала она. — Совсем не потому, что ты был богатым. Просто я хотела убежать от самой себя. С твоей помощью… Тогда я была несчастна, а несчастные люди иногда становятся эгоистами… Прости, я не подумала о тебе. Я не подумала о Римме. Я думала только о том, что мне надо убежать. А как — не важно… Инстинкт самосохранения…

Она затушила сигарету, прикуривая новую.

— Может быть, я так и плыла бы по небу в облаке лжи, — прошептала она. — Но я его встретила. И поняла, что… я не могу без него.

Она встала.

— Все, — надо кончать, — пробормотала она, смахивая злые слезы.

Надо отвлечься.

Она включила тихонько радиоприемник. Поставила чайник.

И застыла.

Тихий голос пел «Звездочку».

Рита вспомнила — однажды, вернувшись с работы, она услышала, как Сережа с Ником распевали ее на два голоса.

Это была старая песня, еще из детства. Но сейчас, перепетая заново БГ, она звучала по-иному. Без того надрыва, и оттого более печальная…