Книга Вернувшиеся - Джейсон Мотт

А потом он вновь ушел.

Никто не мог сказать, когда он исчез. Его просто не стало. Какое-то время они искали отца — с надеждой и неуверенностью. Затем они признали, что его возвращение из мертвых тоже было неожиданным. Так почему им хотелось, чтобы его уход был иным?

Конечно, они горевали. Дети плакали и очень расстраивались. Билл и Хелен спорили друг с другом — каждый утверждал, что именно другой совершил какой-то неверный поступок, который заставил отца уйти. Их матери приходилось вступать в спор и напоминать им о приличии. Затем брат с сестрой извинялись без искреннего сожаления, ворчали друг на друга и планировали дальнейшие действия. Они пошли в полицию и написали заявление о розыске пропавшего человека. Они даже съездили в ближайшее отделение Бюро и сообщили об исчезновении отца. «Он просто куда-то пропал», — сказали они.

Агенты внесли их показания в базу данных. Они не выглядели удивленными.

В конце концов, семья смирилась. Отец снова покинул их. Брат с сестрой хотели провести эксгумацию — вытащить гроб из склепа и убедиться, что тело находилось там, где ему и полагалось быть. Им хотелось знать, что «вернувшийся» отец не скитался где-то по дорогам мира. Но мать запретила им делать это. Она сказала: «Мы должны быть рады, что провели с ним отведенное нам время».

Глава 16

Она немного похудела, но в остальном не изменилась.

— Как ты? — спросил он.

Девушка погладила руку мужчины и прижалась лицом к его плечу.

— Я в порядке.

— Ты нормально питаешься? Вас хорошо тут кормят?

Она кивнула и мягко провела ногтями по его предплечью.

— Я скучала по тебе.

Центр временного содержания Меридиана, штат Миссисипи, разрешал обычным живым навещать «вернувшихся». Ситуация в лагере была напряженной, однако не такой плохой, как в Аркадии. Живые встречались с «вернувшимися» в огороженном секторе между территорией лагеря и зоной безопасности, где посетителей обыскивали и проверяли их электронные досье.

— Я тоже скучал по тебе, — наконец, сказал мужчина.

— Я все время расспрашивала о тебе. Пыталась найти.

— Бюро прислало мне письмо.

— Какое письмо?

— Там сообщалось, что ты разыскиваешь меня.

Она кивнула головой.

— Это было еще до того, как начали возводить центры временного содержания, — продолжил он.

— Как поживает твоя мать?

— Она мертва, — бесстрастным тоном ответил мужчина. — Или уже нет. В наши дни трудно быть уверенным в этом.

Она поглаживала его руку медленными гипнотическими движениями. Так иногда делают при встрече бывшие любовники. Сидя рядом с ней, вдыхая ее запах, ощущая прикосновения руки и легкое дыхание на коже, пастор Питерс забывал о прожитых годах и о своем душевном одиночестве. Ошибки жизни, неудачи, сожаления — они теряли значимость в ее присутствии.

Она тихо прошептала ему на ухо:

— Давай уйдем отсюда.

— Нет, нам не позволят.

— А мы все равно уйдем. Как в прошлый раз.

Он похлопал ее по руке с почти отцовской нежностью.

— Мы совершили тогда ошибку. Нам нужно было подождать.

— Подождать? И что бы случилось?

— Не знаю. Но нам нужно было остаться. Время меняет отношение к событиям. Сейчас я, став старше, понимаю это.

Подумав немного, он решил пояснить свои слова:

— Конечно, я не старый. Но и молодым меня не назовешь. За прожитые годы я познал одну истину: при достаточном количестве времени любое горе становится терпимым.

Но разве эта тирада не была лживой? Разве он приехал бы сюда, если бы мог вытерпеть еще один день, прожитый без нее? Он никогда не мог смириться с их разлукой. Не мог простить себя за то, что сделал с ней. Роберт Питерс женился, повернулся лицом к Богу и выполнил множество достойных дел. Но без нее он чувствовал себя одиноко. Он любил ее больше, чем своих родителей; больше, чем Бога. Однако он покинул ее. И тогда она умерла. Она выполнила свое обещание. Не пережив его предательства, она ушла из жизни.

Он вспоминал об этом каждый день.

Создание семьи было уступкой истерзанной душе. Женитьба казалась логическим продолжением существования. Поэтому он отнесся к браку серьезно, со всей рассудительностью, с покупкой дома и инвестициями в пенсионный фонд. Когда выяснилось, что его жена бесплодна и что у них не будет детей, он даже не огорчился.

Истина заключалась в том, что пастор не представлял себе детей от нее. Он верил в святость семьи и не раз читал об этом проповеди. Сколько браков он помог сберечь! Скольким парам он говорил сердитым голосом: «Бог и развод не совместимы!» И, несмотря на свои же слова, он все время стремился уйти от жены. Повсеместное возвращение мертвых из могил дало ему необходимую мотивацию.

Теперь Роберт был рядом с любимой, и пусть еще не все шло гладко, он чувствовал себя лучше, чем прежде. Он сжимал в руках ее ладони, чувствовал гладкость кожи. Он мог прикасаться к ней, ощущать знакомый запах — аромат, который нисколько не изменился. Да, все стало на свои места.

В огороженный сектор вошли охранники лагеря. Они начали отделять живых от «вернувшихся». Время посещений закончилось.

— Они не могут обращаться с людьми таким образом. Это не гуманно.

Он слегка встряхнул ее руки.

— Мы привыкли, — сказала она.

— Нет, к этому нельзя привыкнуть.

Он прижал к себе юную девушку, сделал глубокий вдох, и ее запах наполнил его сердце сладкой истомой.

— Родители приезжали к тебе? — спросил он.

— Нет.

— Мне очень жаль.

— Не нужно никаких сожалений.

— Они любят тебя.

— Я знаю.

— Ты по-прежнему их дочь. Они не могут это отрицать. Они наверняка приедут.

Она кивнула головой.

Охранники четко выполняли свою работу. Они подходили к парам и оттягивали людей в стороны.

— Пора уходить, — сказал один из них пастору.

— Я заберу тебя отсюда, — прошептал Роберт.

— Хорошо, — ответила она. — Но если ничего не получится, я пойму. Я все равно благодарна тебе.

Охранники были настойчивыми. Время посещений закончилось.

В ту ночь пастору приснился рваный сон с одним и тем же сюжетом, который повторялся снова и снова.

Ему было шестнадцать. Он стоял в своей комнате. Мать и отец уже спали. Тишина, царившая в доме, казалась плотной и тягостной. Копоть жаркого спора все еще покрывала карнизы, словно черная изморозь. Он быстро оделся и, тихо выскользнув из спальной, прокрался босиком по коридору. Летнюю ночь наполняли песни сверчков.