Книга Весь этот рок-н-ролл - Михаил Липскеров

– Это я, Керт, – сказал молчавший до сих пор Джем Моррисон (а чего ему было говорить раньше, чем это необходимо для развития событий). – Это я съел грибной суп, картошку, жаренную на комбижире, и выпил компот из сухофруктов.

Из часовенки выкатилась очередная каменная слеза.

– И сейчас мне покоя не дает горькая моя вина. Хоть в ней и нет моей вины, а все ж… И Кристи, Кристи, Кристи… Как бы я хотел прижать ее к груди молодыми руками горячими, сказать: «Ты не плачь, не грусти, моя милая, обниму я твой девичий стан, и мелодию танго любимого нам сыграет красавец баян…»

И Керт тут же простил Джема, и они обнялись, что родные братья, а когда Джем выпустил из объятий чуть придушенного Керта, в них тут же оказалась Кристи. Из девятнадцатого и двадцатого веков одновременно.

И из часовенки в море-окиян выкатилась последняя каменная слеза.

И закончился песок в песочных часах. И исчезли все главные герои моей книги. Кроме Михаила Федоровича. Который сидел на берегу острова Буяна, болтал ногами в море-окияне и дремал. И в тяжкой дреме виделся ему коричневый материнский сосок, и гудел оставшийся на том берегу моря-окияна паровоз «Иосиф Сталин» образца сорок первого года. Отгудел, обратно превратился в Гарфанкла и вернулся в свой гэбэшный буфет. Где-то в дымке маячили две или три его жены (не паровоза, а Михаила Федоровича). А рядом также тяжко дремали ментовской человек Джилиам Клинтон и трехногий пес.

Кто такие?

Зачем?

Да хрен их знает.

Как, впрочем, и про все остальное.