Книга Ведьма войны - Андрей Посняков

– И вправду обидно, чернокнижница, – хмыкнул сотник. – Мы бы вполне обошлись и жалким, заурядным для вас золотом. Однако, полагаю, ты хочешь узнать, как справился я с твоим поручением? Оно исполнено. Нет больше ни союзников нашего первого похода, ни даже их тел… Если не считать одного лопоухого трусишки, который исчезает во время стычек, но всегда первый, когда можно грабить.

– Ничего, – отмахнулась Митаюки. – Сехэрвен-ми говорит лишь то, что велено, и всегда клятвенно подтверждает мою сказку. Жалок, но полезен. Но я хотела спросить тебя о другом. Ты хорошо стреляешь?

– Что?! Опять? – рассмеялся немец.

– Да, опять, – кивнула ведьма. – Нам поклонились воины уже восьми племен, желая примкнуть к победителям. И, надеюсь, в ближайшие дни появятся еще посланцы. Однако они прибывают втайне от своих шаманов.

– Еще бы! Колдунов вряд ли обрадует желание соплеменников забыть про них и обратиться к другим богам.

– Отец Амвросий намерен совершить… Как, бишь, он это назвал? – Митаюки нахмурилась, вспоминая: – Пасторский паломник? Палокрест? Ходо…

– Неважно, – отмахнулся немец.

– Белый шаман силен… Но стрелок с пищалью неподалеку не помешает.

– Не хотел бы я быть твоим врагом, чернокнижница. Даже не знаю, ты меня больше пугаешь или восхищаешь?

– Но-но, немец! – вскинула палец Митаюки, ощутив его эмоции. – Я никогда не изменю своему мужу!

– А жаль, – вздохнул Ганс Штраубе, и невольницы, оторвавшись от стен, направились к нему.

Юная чародейка, неплохо понимающая своих сородичей, пусть и довольно дальних, опять оказалась права. Еще две лодки с воинами причалили на следующее утро, и еще две через день. А на третье утро половина казаков, священник и скромная Митаюки-нэ сели в лодки и отправились в путешествие по ближним рекам, ведомые воодушевленными воинами народа нуеров.

Уже к сумеркам они оказались возле города Яха-Яхако, причалили, священник вышел на берег, воздев над собой крест:

– Верую во единого бога отца вседержителя, творца неба и земли, всего видимого и невидимого! И во единого господа Иисуса Христа, сына божия, единородного, рожденного от отца прежде всех веков, света от света, бога истинного от бога истинного, рожденного, не сотворенного, одного существа со отцом, через которого все сотворено; для нас, людей, и для нашего спасения сошедшего с небес, принявшего плоть от духа святого и Марии девы и сделавшегося человеком!

– Мы пришли, чтобы сделать вас братьями своими! – перевела Митаюки. – Дать защиту слабым, дать силу воинам, ищущим славы! Нет бога, кроме Иисуса, всегда молодого и непобедимого! А кто против него, пусть покажется и примет битву, хоть колдовскую, хоть оружием смертных!

Ведьма немного выждала, осматривая собравшихся сир-тя.

Горожане молчали. Открыто приветствовать нового бога никто не рисковал, защищать старых желания не возникало. Ни у кого, даже у шаманов. Ибо молитва священника дышала духовной силой, а воинская слава белокожих иноземцев успела разбежаться далеко по окрестным рекам.

И тогда Митаюки-нэ торжественно прошла к святилищу, отдернула полог, опрокинула горшки и высекла на них искру.

С каждым разом это действо нравилось ей все больше и больше!

– Слушайте меня, воины! – остановилась чародейка спиной к взметнувшемуся пламени. – Те, кто хочет напитаться силой молодого бога, стать могучим воином и покрыть себя славой, должны явиться в бывший Верхний Ямтанг, отвоеванный иноземцами у никчемных двуногов! Там начнется ваше служение! Ныне всех, принимающих нового бога, белый шаман приобщит к новой вере! Слава Иисусу! – Она размашисто перекрестилась и поклонилась священнику.

– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя твое; да придет царствие твое, – провозгласил отец Амвросий. – Да будет воля твоя и на земле, как на небе! Хлеб наш насущный дай нам на сей день, и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим, и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Идите ко мне, чада мои, и сейчас вы приобщитесь к свету истины, примете веру и души свои спасете от геенны огненной.

Купелью новообращенных опять стала река. Священник макал в нее сир-тя, читал молитву, крестил, отпускал, подзывал следующего. Митаюки тем временем показывала, как правильно креститься, чтобы отгонять злых духов, и каким должны быть амулеты нового бога.

Яха-Яхако был городом средним, втрое меньшим столицы народа нуеров, не больше сотни жителей, а воинов, верно, было и вовсе десятка три – так что управился отец Амвросий быстро, после чего великий вождь устроил пир.

Путники переночевали, и уже на рассвете казаки срубили большой крест, который водрузили на месте сгоревшего святилища. Покрытый сажей золотой идол за ночь бесследно исчез – но кого интересовала судьба низвергнутого истукана?

После краткого молебна путники сели в лодки и двинулись дальше, а воодушевленные приобщением к новой вере жители Яха-Яхако зарезали перед крестом детеныша яйцеголова, щедро окропив крест жертвенной кровью и хорошенько, дабы христианский бог увидел их старание, натерев распятие парным мясом.

Хорошо хоть, отец Амвросий отплыл в первой лодке и всего этого не увидел…

Во втором племени все прошло точно так же, в третьем шаман попытался остановить священника заклинаниями – но супротив ярого проповедника сила захудалого колдуна оказалась столь слаба, что Митаюки даже помогать отцу Амвросию не стала – с демонстративным безразличием войдя в святилище и спокойно его запалив.

Восстали крещению только колдуны Пын-Теса, оказавшегося большим, на три сотни жителей, городом. Их могучие чары даже вынудили священника замолчать – Митаюки подобного просто не помнила. Но три точных пищальных выстрела решили спор шаманов в пользу христианства и сильно добавили уважения белокожим иноземцам. Сир-тя убедились, что странные воины действительно так сильны, как об этом рассказывали слухи.

В многолюдном Пын-Тесе путники задержались на день, поставив там не крест, а целую часовню, чем еще больше поразили горожан. А кроме того, уже втайне, снарядили и отправили к далекому потайному острову целый караван из четырех лодок с золотыми идолами.

Остальные племена народа нуеров приняли христианство спокойно. Даже тамошние шаманы приходили принять крещение, ныряли в воду, пытались повторять непонятные слова молитв, старательно крестились.

Митаюки понимала, что едва лодки скроются за излучиной – именно они станут приносить жертвы новому богу, молиться ему и творить заговоры его именем. Понимала – но поделать ничего не могла. Не убивать же шаманов после того, как сама называла всех новообращенных равными братьями! Ведьма надеялась только на то, что в сожженных святилищах оставались главные их амулеты, бубны, ритуальные вещи, и без всех этих сокровищ сила колдунов заметно ослабеет.

По возвращении к острогу жизнь ватаги стала куда напряженнее. Со всей реки и проток сюда стекались многие сотни воинов, дабы приобщиться к силе, даруемой молодым богом. Берег был завален лодками в несколько рядов, земли вокруг острога заставлены походными чумами, на каждом свободном клочке травы, под каждым деревцем спали юные воины сир-тя, желающие встать на путь славы. Воодушевленный отец Амвросий каждое утро читал им проповеди и творил для них молитвы. Ватажники, как могли, натаскивали, пытаясь превратить лесных дикарей в крепких ратников, а Митаюки, бегая от одного поля к другому, от сотни к сотне, пыталась переводить ратные наставления сразу всем, впервые за зиму пожалев, что оказалась единственным двуязычным человеком на весь север мира второго солнца.