Книга Миллионеров украшает скромность - Инна Павлова

— Рано или поздно тебя все равно бы похитили, — «успокоил» он меня, опять переходя на «ты». — Я никогда еще не хотел так ни одну женщину.

У меня перехватило дыхание. Какой накал страстей! Ну просто Ромео!

Свинюгер, видно, и сам осознал, что выглядит не солидно, и пустился в объяснения. Он меня, оказывается, полюбил не сразу. Поначалу им двигали соображения делового характера. А вот потом, в ходе дальнейших контактов, он, как водится, потерял свое сердце.

Это о каких же деловых контактах речь? Он что, нацелился на мои профессиональные услуги?

— Стрижетесь тоже на дармовщинку? — осторожно поинтересовалась я.

Оказалось, не угадала. Интерес Свинюгера ко мне был иного рода, однако распространяться он не пожелал.

И опять похититель говорил о своих дурацких переживаниях. А побои, нанесенные мне, или вообще не принимал во внимание, или считал средством выражения глубоких чувств и романтических эмоций.

— Ладно, — отмахнулась я от детального пересказа симптомов любовного томления, — что дальше?

— Как что? — удивился немчура.

— А так. Ты же не можешь держать меня в своем подвале вечно? Меня хватятся в самом скором времени.

Интересно, болгары назначают высшую меру похитителям людей? Во всем цивилизованном мире, по-моему, так и поступают.

Негодяй и бровью не повел.

— Вика, тебя никто и никогда не обнаружит. До тех пор, пока я этого не захочу, — ненароком заметил он, — впрочем, если тебя так беспокоит сложившаяся ситуация, я распоряжусь, и твои документы найдут рядом с обгорелым женским трупом.

Лучше бы с мужским, подумала я и прикинула, что с радостью пожертвую даже загранпаспортом, чтобы положить его рядом с усопшим Свинюгером.

От женского трупа я отказалась наотрез.

Немец не настаивал, и остаток вечера мы провели почти по-родственному, в тихой, задушевной беседе. Свинюгер рассказал, как в детстве охотился на бабочек, а я не утаила от него любви к фигурному катанию. Рук он пока не распускал, так что его общество было вполне терпимым. К концу нашего разговора хозяин даже отвязал мне одну кисть и прикатил сервировочный столик со снедью. Подношение я приняла благосклонно, сокрушаясь в душе, что не могу разделить трапезу с Бастиндой. За все продолжительное время нашего с немцем вынужденного общения умница ни чем не выдала своего присутствия. Гений, а не кошка!

Неожиданно Свинюгер засобирался. У него еще, оказывается, были какие-то дела (может, кто еще понравился? — предположила я. — Собирается обеспечить мне компанию?), но пообещал вернуться завтра утром.

— А я тут что, так и просижу? — ужаснулась я.

— Да ни боже мой, — успокоил Свинюгер. — Вот доешь, и охранник проводит на прежнее место.

И кто меня за язык тянул восхищаться тамошним минимализмом?

— Ты же понимаешь, я не могу оставить тебя без присмотра! — добавил немец.

За тобой бы кто так присматривал, поганец, подумала я, лет десять или двадцать. Вслух, однако, выражаться поостереглась.

Свинюгер испарился, а я спешно покидала на пол кусочки курицы. Разумеется, не на самом видном месте, а в угол, поближе к дивану. Бася, тем не менее, с трапезой не спешила.

Дождавшись ухода моего гонителя, она тут же покинула убежище и рванула ко мне. Увидев, что она тащит в зубах, я чуть не потеряла сознание от благоговения перед животным. Несколько минут усилий — и у моих ног лежала моя собственная сумка. Я ее, помнится, потеряла, спасаясь бегством от венгра (он-то тут с какого бока?), и, наверное, трофей прихватил Свинюгер, чтобы не оставлять улик. Но как моя красавица ее стянула? И почему решила притащить в эту комнату? Как могла догадаться, что кормежка и светская беседа состоятся именно здесь?!

Кошка смотрела выжидательно и недовольно. Я спохватилась. Мне заняться больше нечем, кроме как задаваться глупыми вопросами?! Не для того моя кошка жизнью рисковала!

Я изловчилась и запустила отвязанную руку в сумку. А ну как обыскали и от ножа избавились?

Оружие оказалось на месте. Хотя в сумке все-таки покопались. Сунув «носовой платок» под рубашку между лифчиком и брючным ремнем, я закинула сумку за диван. Нечего кошке надрываться, у нее обеденный перерыв.

Бастинда действительно подкрепляла силы. И исчезла ровно за секунду до появления огромного волосатого детины, отвязавшего меня и знаками велевшего идти к выходу.

Выцарапывать нож из-за пазухи было не время. Если бы я и успела кого-то порезать, то только себя. И все равно, с оружием было гораздо спокойнее. Вот только плохо, что меня опять замуруют в подвале. Я там не видела ни одного отверстия, так что на визит Бастинды нечего и рассчитывать. Ну да ладно, если она будет осторожна, — а на нее в этом плане можно положиться, — мы еще увидимся. И, хочется верить, при более благоприятных обстоятельствах!

Оказавшись в «гостевых апартаментах», я на всякий случай еще раз как следует осмотрелась. Как я и предполагала, другого выхода, кроме как через железную дверь, не имелось. Ознакомление с замочной скважиной лишило малейшей надежды на то, что даже с помощью ножа я слажу с замком. На охране гостей Свинюгер не экономил.

Сначала я поломала голову, куда перепрятать нож и стоит ли это делать. Потом переключилась на свое положение.

Тот факт, что меня до сих пор не хватились, свидетельствовал о неудаче со слежкой. Или югославы спутали Свинюгера с кем-то и прогулялись за посторонним человеком, или он сумел уйти от преследования. И в том и в другом случае я могла рассчитывать только на собственные силы. Ну и еще, конечно, на Бастинду. Она-то проявила гораздо большие, чем я, выдержку, терпение и здравый смысл.

А все из-за полицейского! Что бы ему меня просветить? Оказать информационную поддержку? Глядишь, и не попала бы в такой переплет. Впрочем, мало вероятно, что Стоян что-нибудь знает про Свинюгера. Я и сама не подозревала, какая он дрянь!

Все, что мне было известно, касалось в основном Берга и его сына. Да, теперь я знаю, что к организации принадлежит и Свинюгер. И что это дает? Кто убил кассиршу Теодору? Она тоже была связана с Бергом? Или это совпадение? Если опять попытаться свалить душегубство на Свинюгера, пожалуй, некое подобие мотива у него найдется. Вдруг она и его обобрала, вот мужик и расстроился? Или у него такая манера заступаться за понравившихся женщин? Но даже с большой натяжкой эти версии не были убедительными.

А еще меня жутко напрягали собственные фотографии. И конечно, то, что на меня уже несколько раз покушались. После некоторого раздумья я решила и наезд считать покушением. Вот только кто и зачем хотел лишить меня жизни? Ведь не Свинюгер же! Он, если бы хотел, уже убил бы. Вопросы роились, множились, как отъевшиеся тараканы в отсутствие хозяев. Я оказалась в полнейшей растерянности. Приходилось признать, что Крысилов был не так уж и не прав. Я полезла не в свое дело.