Книга Тайные войны спецслужб - Игорь Атаманенко

Однако после учебы в Англии он пересмотрел свое отношение к драхме как таковой и к ее приверженцам в частности, стал нетерпим к откровенно нелепым ситуациям, которые создавались вследствие соблюдения жизненных норм для каждой касты.

К примеру, Шарма написал пьесу, в которой высмеял обнищавшего брахмана, священнослужителя, чья принадлежность к высшей касте заставляла его отказывать себе в самом необходимом для того, чтобы держать слугу, поскольку его драхма запрещала ему самому даже одеваться и умываться. Затем в местной газете появился его очерк об одном земледельце, который жил впроголодь, но, боясь проклятия старейшин своей касты, отказывался даже ловить рыбу…

Словом, учеба на юридическом факультете Бирмингемского университета, а затем в полицейской академии сделала из сына непальского лавочника настоящего европейца, в значительной мере лишенного кастово-религиозных предрассудков.

Кстати, там же, в Англии, по молодости примкнув к движению хиппи, Шарма, вдобавок к чрезмерному увлечению спиртным, пристрастился еще и к марихуане. Ко всему прочему, он отпустил усы и шкиперскую бородку на английский манер, что не в почете у непальцев.

Земляки, обучавшиеся вместе с ним, считали его «чужим среди своих» и совсем уже было махнули на него рукой, ибо все попытки образумить его оказались тщетными, как вдруг на пути Лакшмана возник гуру из Индии, некто Прапата Мехту.

Незадолго до встречи, ставшей для Шармы судьбоносной, гуру открыл в университетском городке школу йоги. Непалец из любопытства стал посещать занятия, а поближе познакомившись с Мехту, понял, что только йога спасет его от алкоголя и наркотиков. Год занятий йогой изменил Шарму до неузнаваемости — из опустившегося хиппи он превратился в самого прилежного студента, а затем курсанта. Благодаря постоянной опеке индийского гуру молодой человек с отличием окончил оба учебных заведения.

Возможно, поэтому он по возвращении на родину сразу занял должность начальника департамента в центральном аппарате королевского министерства внутренних дел.

Назначение на высокую должность вскружило голову молодому человеку — Шарме тогда не исполнилось и 30 лет. Наставления Мехту, как и занятия йогой, были забыты, и новоиспеченный полковник, не выдержав испытания властью, принялся за старое — стал много пить. Не гнушался Шарма и марихуаны, а уж о связях с падшими женщинами и говорить нечего.

Однако теперь он это делал скрытно — положение в иерархической табели о рангах и близость к королю обязывали быть трезвенником, хотя бы на людях.

В общем, Шарма вновь стал чужим среди своих!..

К моменту второго визита Шармы в советское посольство изучение его в качестве кандидата на вербовку завершилось, условия для склонения к негласному сотрудничеству были подготовлены, и Тимофееву, как матадор быку, предстояло лишь нанести последний смертельный удар. И он нанес его…

Прежде чем перейти непосредственно к вербовочной беседе, сотрудники резидентуры пригласили гостя за стол и принялись потчевать черной и красной икрой, крабами, копченой семгой, лососем слабого посола, маринованными грибочками и другими вкусностями. Впрочем, особой заботой и вниманием разведчиков пользовался бокал визитера. Они бдительно следили, чтобы он не пустовал. А тостам, казалось, не будет конца.

В начале застолья полковник время от времени поглядывал на дверь, будто ожидая чьего-то появления. Рогачев первым разгадал причину и поспешил заверить гостя, что об их общении никто не знает, а все официанты-непальцы на сегодня получили выходной. После этого Шарма заметно успокоился, почувствовал себя раскованнее и в подтверждение этого сам наполнил водкой свой бокал…

Так, за чревоугодием и возлияниями, обменом любезностями и разговорами на отвлеченные темы незаметно подошли к основной цели встречи, вопросу вопросов — шпионить или не шпионить?

Шарма не возражал. Поставил лишь одно условие: информацию на соплеменников не просите — не дам. На иностранцев — пожалуйста! Тем более что до сведений на американцев, англичан, французов и немцев ему было рукой подать — не отрывая задницы от кресла, надо было лишь дотянуться до сейфа…

Да, вот еще. Составлять письменные отчеты и где-либо расписываться полковник категорически отказался.

Предложение о материальном вознаграждении Шарма отверг с порога. Должник он, а ему собираются еще и платить?! Нет, нет и нет, иначе он может обидеться на своих новых друзей!

Новые друзья уже готовы были заподозрить неладное, как вдруг полковник добавил, что готов работать бесплатно, но… Если бы ему иногда подбрасывали пару ящиков «огненной воды» под названием «Посольская» и немного осетровых яиц (так непалец называл черную икру), он нисколько бы не обиделся.

У Тимофеева и Рогачева отлегло от сердца — вербовка состоялась!

Когда Лакшман Шарма наконец встал из-за стола и разведчики отправили его восвояси, они принялись составлять отчет о проведенной вербовке.

Рогачев как бы между прочим спросил шефа:

— Товарищ полковник, как вы думаете, сколько времени потребуется нашему непальскому другу, чтобы окончательно спиться?

— Тебе что? Двух ящиков водки за каждую явку жалко?

— Нет, не жалко… Я о другом думаю — не подвел бы он нас… Судя по всему, меры в употреблении спиртного он не знает…

— Не волнуйся, на наш с тобой век его хватит, а там… Пусть у других голова болит! Ты лучше скажи, под каким псевдонимом будем проводить непальца по документам?

Рогачев, рассмеявшись, в шутку предложил:

— А давайте, товарищ полковник, назовем его Чанг…

— А что сие значит?

— «Чанг» по-непальски, товарищ полковник, означает «рисовая брага». Процесс ее приготовления столь же уникален, сколь и отвратителен.

Представьте, в один прекрасный день вся деревня по сигналу старейшины принимается жевать рис и сплевывать его в огромную бочку, установленную на центральной площади. Потом все эти плевки и отхаркивания оставляют на некоторое время на солнцепеке, не забывая, впрочем, регулярно перемешивать этот замес. Для этого у бочки денно и нощно дежурят самые физически крепкие мужчины…

— А если среди этих… ну, жующих, кто-то болен туберкулезом или какой другой заразой, тогда как?

— А все микробы, товарищ полковник, уничтожаются в процессе брожения…

— A-а, тогда еще ничего…

— И вот когда рис полностью осядет на дно, а по деревне начнет распространяться дух, от которого мрут комары и прочие насекомые, вся деревня вновь собирается у бочки… Но уже с черпаками.

По сигналу старейшины, который предварительно снимает пробу, начинается пиршество. Через час все напиваются в лежку, до потери пульса, и со стороны может показаться, будто деревня вымерла… Если бы не храп!

— Неужели от этого пойла можно так захмелеть? Оно ж наподобие нашей браги!

— Да-да, представьте себе, можно! Два-три черпака этой самой браги валят с ног любого непальца…