Книга Вся ночь впереди - Тереза Вейр

– Ты…тогда… сидела со мной, – сказал Остин.

Точно, тогда она сидела на качелях вместе с ним. Рядом с ним и лицом к нему – как предпочитают сидеть на качелях влюбленные.

Теперь она стояла перед ним и он держал ее за руки. У них над головой сияла яркая луна, которая вышла из облаков. Она излучала серебристый свет, проникавший сквозь ветви дуба и высвечивавший под могучим деревом небольшой круг, в котором находились они с Остином. А со всех сторон окружала их непроглядная, черно-синяя бархатная тьма.

Он привлек ее к себе еще ближе – так, что их колени соприкоснулись.

– Тогда… шел… снег.

Да, тогда и вправду шел снег. Молли напрочь об этом забыла, а сейчас вспомнила. А еще она вспомнила, какие сильные тогда были у него руки. Остин крепко ее обнимал, и в его объятиях она чувствовала себя в полной безопасности.

Должно быть, в тот момент она его любила, почти любила. И, в принципе, могла бы выпестовать в себе любовь к нему. Могла бы… если бы обстановка в их семье к этому располагала.

– Тогда я… накинул на тебя… свое пальто.

Верно, он завернул ее в свое пальто, и ей стало тепло и уютно.

Что случилось с теми двумя молодыми людьми? Куда они исчезли?

Молли не имела представления, что подвигло ее на дальнейшие действия. В их с Остином отношениях она никогда не была активной стороной и ничего по собственной инициативе не предпринимала. Сбросив сандалии, она взялась обеими руками за веревки, на которых висели качели, а потом, раздвинув ноги, уселась верхом на колени Остина.

Остин крепко обхватил ее за талию.

– Ты готова? – прошептал он.

Теперь он был точь-в-точь таким, как тот, прежний Остин. Так, во всяком случае, ей казалось. Он вновь стал спокойным, сильным и уверенным.

Кое в чем, однако, он от того, прежнего, Остина все-таки отличался. Стал более глубоким, более эмоциональным, если не сказать – тонко чувствующим. Короче, обрел качества, которых она раньше в нем не замечала.

Была ли она готова? Да, особенно к хорошему.

– Начинай!

Чтобы раскачаться, им понадобилось какое-то время. Поначалу они все делали не в лад и очень над этим потешались. Но постепенно дело стало налаживаться.

– Только не очень высоко, – попросила она.

– Наоборот… надо высоко… до самых звезд…

Через какое-то время они подобрали подходящий для себя ритм, расслабились и стали ощущать собственные тела и взаимные прикосновения. Особенно… сидевшая верхом на коленях у Остина Молли. Она готова была поклясться, что у него начинается эрекция.

Когда Остин понял, что желание проснулось в нем, это так сильно на него подействовало, что он стал притормаживать полет качелей, а потом, упершись ногой в землю, и вовсе их остановил.

– Знаешь, что, Молли? – зазвеневшим от напряжения голосом произнес он. – Похоже, тебе лучше встать… Я думаю…

Но она не хотела вставать, не хотела останавливаться. На нее нахлынули чувства, которых она не испытывала уже очень, очень давно. Сердце неистово билось, нагнетая в сосуды кровь и разнося возбуждение по всему телу. И тогда Молли сделала то, чего никогда не делала прежде: остановила рвавшиеся из уст мужа слова поцелуем. Ее влажные губы прикоснулись к его сухим, горячим губам.

Нежно.

Стыдливо.

Поначалу он никак на это не отреагировал, если, конечно, не считать охватившего его изумления. Но тут же Остин откликнулся на ее поцелуй – медленно, неуверенно, как вступающий в пору зрелости подросток.

Робко.

Мягко.

Словно испытывая себя на выдержку.

Поцелуй стал затягиваться. Скоро язык Остина проник Молли в рот и стал там хозяйничать.

Оторвавшись наконец от ее рта, он прижался щекой к ее щеке и неровным, прерывающимся от волнения голосом произнес:

– Боже, что происходит?

Молли только еще крепче обхватила его бедра ногами и прошептала:

– Молчи. И ни о чем не думай…

– Молли, но я не могу… После того, что было…

«Вчера вечером», – хотел он сказать, но Молли ему этого не позволила. Прижав пальцы к его губам, она повторила:

– Молчи. Ну пожалуйста…

Было похоже на то, что Остин выбрал именно этот момент, чтобы начать анализировать свои с ней отношения. Момент был явно неподходящим. Она торопливо нащупала ширинку у него на шортах, расстегнула ее, попутно выяснив, что трусов на нем нет, после чего освободила его горячую, напряженную плоть из плена одежды.

Остин издал глухой, протяжный стон и стал задирать на ней платье. Узенькие шелковые трусики скользнули в сторону под его жадными пальцами.

Молли ахнула и с шумом втянула в себя воздух.

Реальность отошла на задний план, уступая место острому, жгучему, как огонь, страстному желанию. Она хотела, чтобы Остин оказался у нее внутри.

Будто повинуясь мысленно отданной команде, Остин приник к ней, но в последний момент остановился.

– Сама… – произнес он, тяжело дыша. – Сделай это сама…

Молли поняла, почему он ее об этом попросил. Хотел еще раз убедиться, что ей это нужно не меньше, чем ему.

Она приподняла бедра и попыталась ввести его в себя, но у нее ничего не получилось. Она повторила попытку: снова неудача.

– Не могу… – воскликнула она в величайшем смятении и тоске.

В этот момент он ее не целовал и его руки не ласкали ее тело. И снова перед ней забрезжила реальность, разгоняя затянувшую ее взор алую пелену страсти. На смену эротическому опьянению пришли былая нервозность и страх.

Остин почувствовал, как она напряглась и как сжались ее мышцы, преграждая ему доступ в ее лоно. С нарастающей нежностью Остин подумал, что ей нужна помощь.

– Подожди, – прошептал он. – Не торопись.

Он стал успокаивать ее, гладя пылающее лицо руками, прикасаясь к ее лбу нежными, легкими поцелуями.

– Ночь… – прошептал он. – У нас… впереди целая ночь.

Потом Остин снова стал ее целовать – в лоб, в щеки, в глаза, в шею – в первое, что ему попадалось. Одновременно он расстегнул на ней платье, стянул его вниз и расстегнул лифчик, высвобождая ее груди. В следующий момент он приник ртом к одной из ее грудей, жадно вбирая в себя губами сосок.

– Раздеться… – пробормотал он, как в забытьи, отрываясь на мгновение от ее груди.

Молли, которая в этот момент поглаживала пальцами волосы у него на затылке, в удивлении подняла на него глаза:

– Что ты сказал?

Остин, с трудом выговаривая слова, пробормотал: