Книга Остров страсти - Карен Робардс

— С Джоном все в порядке, да, папа? — едва выговорила она. Сэр Томас подошел к дочери и обнял ее за плечи. Кэти доверчиво приникла к его груди.

— Да, с ним все в порядке, — печально произнес сэр Томас. Что-то в его голосе заставило Кэти быстро вскинуть глаза.

— Папа…

— Дитя мое, я надеюсь, что слова, которые я сейчас буду вынужден сказать, не ранят тебя. Я хочу, чтобы ты посмотрела на это как на благословение.

— Папа!..

— Он сбежал, Кэти. Он покинул тебя и твоего ребенка, наплевав на мою клятву о его помиловании. Теперь ты видишь, дитя мое, что я оказался прав.

Глава 12

Лондон был совсем не похож на то, что представляла себе Кэти. Вместо величавых дворцов, окруженных парками, она увидела скучные серые дома, отделенные от улиц крохотными дворами за изгородями чугунного литья. По мостовым безостановочно грохотали кебы, а крики уличных торговцев не умолкали до самого заката. Все канавы были завалены мусором, но, казалось, никто не обращал ни малейшего внимания на исходившую от них вонь. Опорожнить содержимое ночного горшка с высоты третьего этажа на голову ничего не подозревающего пешехода было среди лондонцев обычным делом. Лондон ее мечты был элегантным, веселым и модным городом. Реальный Лондон был просто грязным.

Заточенная в роскошном доме своей тети Элизабет на Рипли-стрит, Кэти поначалу не находила себе места, потом заскучала и наконец впала в безутешное уныние. Хотя она уже могла претендовать на роль зрелой женщины и даже вдовы, тетя Элизабет запретила ей покидать дом без сопровождения, сочтя это неподобающим. Поздний срок ее беременности не давал Кэти возможности посещать балы, ужины и музыкальные вечера, которыми изобиловал светский сезон в Лондоне. Единственным времяпрепровождением для Кэти служили чинные променады по окрестностям, или поездки в тетином экипаже по парку в компании Марты, или вылазки в близлежащие магазины.

Удовольствие, которое Кэти получала от этих развлечений, скоро поблекло. Надвигающаяся зима с ее стужей сделала пребывание в парке неуютным для каждого, чья кровь привыкла к теплым широтам, а растущий живот не давал ей увлечься модной одеждой. В течение нескольких недель Кэти занимала себя тем, что подбирала приданое для новорожденного, но когда все — до последнего чепчика — было куплено, она не могла найти, чем ей еще заняться. Она

бесцельно слонялась по дому, уныло улыбалась в ответ на попытки сэра Томаса и Марты ее развеселить. Однако решительно отказывалась признать, что ее невиданно скверное настроение имеет что-либо общее с изменой и бегством Джона. В душе она поклялась, что он был закрытой страницей ее жизни.

Сестре сэра Томаса, Элизабет Огасте Мэри Олдли, в замужестве леди Стэнхоуп, меланхолия Кэти казалась пустым капризом. По ее непоколебимому мнению, девушка должна была благодарить Бога за то, что отделалась так легко. Если бы не ее, леди Стэнхоуп, великодушное согласие укрыть племянницу в тени своей безупречной репутации, Кэти оказалась бы изгоем — вопреки всем усилиям сэра Томаса замять это неблаговидное дело. Хотя герцогиня Кентская и отказывалась обсуждать детали поведения леди Кэтрин на борту пиратского корабля, супруги Грэйди были не так щепетильны и охотно делились известными им фактами, которые, впрочем, были щедро сдобрены их фантазией. Одной этой скандальной истории было достаточно, чтобы вдребезги сокрушить репутацию самой добродетельной леди.

Тогда в бой вмешалась леди Стэнхоуп и с ходу опровергла все слухи как совершенную ложь. Ее племянница, говорила леди Стэнхоуп, грозно обводя взглядом своих слушателей, тайно обвенчалась в Лиссабоне с одним американцем. К сожалению, молодой человек заболел лихорадкой и умер через считанные дни после брачной церемонии. И тогда, основываясь на теории, что ничто не рассеет печали вдовы лучше, чем полная перемена обстановки, сэр Томас отправил горюющую дочь в Англию, чтобы она провела лето со своей тетей. Когда «Анну Грир» захватили пираты, Кэти была уже в положении. Узнав об этом, капитан пиратов по-рыцарски предложил будущей матери воспользоваться своей каютой и впоследствии обращался с ней с надлежащим уважением. Сэр Томас разыскал свою дочь в Кадисе после того, как герцогиня и те, недостойные даже упоминания, лгуны были выкуплены. Вот что действительно произошло, по словам леди Стэнхоуп. В свете могли сколько угодно хихикать над этим рассказом, но только за спиной самой леди, которой никто не осмеливался возражать открыто.

Сама Кэти испытывала полное безразличие к слухам, хотя и была благодарна своей тете за ее старания. Она не предвкушала, как будет блистать в высшем свете после рождения ребенка, и вообще не собиралась туда входить. Она сказала отцу, что ее гораздо больше устроило бы удалиться с новорожденным ребенком в загородное

имение. Сэр Томас был потрясен. Он с ужасом предвидел, как весь его сложный план пойдет прахом из-за непредсказуемости женской натуры. Заручившись помощью Марты, он не уставал перечислять своей дочери все те блага, которые выпадут на ее долю, если она займет должное место в обществе, и даже намекнул на возможность второго замужества. Когда Кэти логично заметила, что о втором замужестве не может быть и речи, так как она в действительности не была вдовой, сэр Томас смущенно заявил, чтобы она об этом не беспокоилась. Придет время, и все будет улажено.

Кроме леди Стэнхоуп, Кэти, сэра Томаса и слуг в особняке на Рипли-стрит обитал также человек, носящий титул лорда Стэнхоу-па. Жирный, лоснящийся, краснолицый, он был единственным ребенком овдовевшей леди Стэнхоуп, которая не чаяла в нем души. Она свято верила в непогрешимость суждений Гарольда, и когда Гарольд, сморщив нос, посмотрел на свою кузину и объявил ее дикаркой, леди Стэнхоуп с ним согласилась. Она без устали внушала девушке, что причиной ее падения послужили порочные наклонности ее необузданного характера. Кэти, памятуя о карьере своего отца и тех неприятностях, которые она ему уже причинила, выслушивала тетушкины проповеди с терпеливым смирением. Однако она не видела никаких причин церемониться с Гарольдом и открыто презирала его.

Первое декабря Кэти встретила на шестом месяце беременности. Она чувствовала себя большой и неуклюжей, как готовая отелиться корова, и недовольство своей внешностью, а также общее недомогание делало ее раздражительной и сварливой со всеми, кто попадался ей на глаза. Напряжение в доме выросло до такой степени, что Кэти предпочитала проводить большую часть времени в своей спальне. Это была просторная, изящно обставленная комната с креслами, обитыми атласом, зеркальным туалетным столиком и пышным персидским ковром. Однако недостаток свежего воздуха и моциона сделал девушку бледной и вялой. Ее дни протекали на оттоманке перед камином, где она, отложив в сторону книжку или вязание, невольно погружалась в тоскливые полугрезы, неизменной темой которых был Джон. В конце концов Кэти сумела себя убедить, что если она когда-нибудь и любила его, то теперь ее любовь умерла. И все же она не могла думать об этом без слез.

Всерьез озабоченная ее меланхолией, Марта без конца совещалась по этому поводу с сэром Томасом. Он тоже встревожился. Несмотря на раздувшийся живот, его дочь сильно потеряла в весе и