Книга Капля света - Ольга Егорова

— Приснился, представь себе.

— Тебе целительницей нужно было стать, мама,

— Так я и есть целительница, — возразила Рита.

— Ну или как там их — предсказательницей, вот, — поправился Сергей.

— Правильно, — подхватил Павел. — Деньги бы гребла лопатой! Сегодня в моде всякие там привороты и отвороты, гущи кофейные…

— Ладно, папа. Хватит над мамой прикалываться.

— Я над мамой не прикалываюсь, я серьезно говорю. Предсказание судьбы — великая вещь…

— Хочешь Пашка, я тебе сейчас предскажу твою судьбу? Хочешь узнать, что тебя в будущем ожидает? — строго спросила Рита.

— Попробуй, — подзадорил ее Павел.

— Так вот, в будущем… В самом ближайшем будущем, дорогой мой супруг, тебя ожидает страшный удар.

— Страшный удар?

— Да-да. Страшный и очень сильный удар. По голове — ложкой!

С этими словами она взяла в руки ложку и стукнув мужа прямо по лбу.

— Я же говорю — пропадает в тебе предсказательница судьбы! Правда ведь, Сережка? Ну откуда она про этот удар могла знать? — абсолютно серьезным тоне поинтересовался Павел.

—И в самом деле откуда? — поддержал его Сергей. — Мам, а меня что ожидает?

— И тебя то же самое ожидает. Удар по голове ложкой. Если вы оба не угомонитесь…

Все трое наконец рассмеялись, уже не в силах больше поддерживать внешнюю серьезность.

— Ладно, давайте шампанское откупорим. Выпьем за встречу!

Выражение лица у Павла в этот момент было серьезным. Но когда пробка выстрелила прямо в потолок и Рита завизжала от испуга, все трое снова рассмеялись…

Сергей поднял бокал:

— Давайте выпьем за вас. За тебя, мама. И за тебя, папа. За то, что вы у меня такие замечательные, такие мировые родители. За то, чтобы вы всегда были вот такими, как сейчас. Молодыми, радостными.

— Постараемся. Насчет вечной молодости не знаю, но еще лет двадцать — двадцать пять, думаю, продержимся. А там можно и состариться.

— Это еще зачем? — строго спросил Сергей.

— Не знаю. Все в жизни испытать надо. И тоже, правда ведь, Рита?

Рита кивнула, столкнулись и мелодично зазвенели бокалы…

— Пироги у тебя отменные, мама. Сегодня, кажется, вкуснее, чем всегда, — похвалил Сергей. —огурчики…

— Те самые, между прочим, которые на даче выросли.

— Вот я и говорю, — поддержал Сергей. — Дача — великое дело!

Разговор за столом шел оживленный, без конца прерывали он взрывами смеха. Сергей рассказывал о первых своих московских впечатлениях, снова о работе. Павел вспоминал молодость, студенческие вечеринки. Рита тоже много говорила, вспомнила свой выпускной бал, защиту диплома в медицинском институте и щенка, которого подарил ей отец, когда она окончила третий класс на одни пятерки. Вся эта разношерстная тематика вполне гармонично сосуществовала в одном разговоре, которому, казалось, не будет конца…

—Ладно, мальчики, — вздохнула Рита. — С вами весело, только время уже — половина второго ночи сегодня в шесть встала, итого…

— Итого девятнадцать с половиной часов беспрерывного бодрствования, — быстро посчитал Сергей, — же ерунда, мама, в твои-то годы…

— Посмотрим, что с тобой будет в мои годы, философски заметила Рита и поднялась из-за стола. Вы как хотите, а я пошла спать.

— А мы как, хотим? — поинтересовался Павел сына. — Ты с дороги устал, наверное.

— Лично я спал почти всю дорогу. Предпочту помыть посуду и убрать остатки пиршества в холодильник. Потом выпить еще по чашке чая, потом принять ванну…

— Отличная идея, — поддержал Павел. — Ты иди спать, Рита, а мы тут похозяйничаем.

— Похозяйничайте, — милостиво согласилась Рита. — Только чтобы не тяп-ляп, а нормально.

— Постараемся, — согласился Павел — Не знаю, правда, получится у нас?

— Если постараетесь — получится, — заверила его

Оставшись вдвоем, Павел и Сергей перенесли на кухню посуду и остатки салатов. Павел взялся разместить их в холодильнике, Сергей по-хозяйски закатал рукава рубашки и принялся мыть тарелки. Справились они на удивление быстро. Минут через десять уже сидели за кухонным столом, помешивали сахар в чашках с чаем.

Теперь, когда не было с ними Риты, разговор почему-то не клеился. Не то чтобы не о чем было им разговаривать. Просто сама атмосфера как-то изменилась, стала почему-то тяжелой… Сергей знал, отчего это и Павел знал тоже. Он и решился первым сказать о том, о чем и этот момент думали они оба.

Начал Павел издалека:

— Послушай, Серёга… Ты серьезно это — про Ларису?

— Про какую такую Ларису? — не понял Сергей.

— Ты сказал, что девушка у тебя в Москве есть, — напомнил Павел.

— А, вот ты о чем! Да какая девушка… Так, пару раз в кино сходили. Мне правда, пап, не до девушек теперь. Работы много.

— Работы много? — уточнил Павел. — Или все-таки есть она, другая причина?

Сергей долго молчал. Столько горьких мыслей, столько всколыхнувшейся старой боли хранило в себе это молчание. Наконец ответил:

— Есть. Только что говорить об этом! Если бы что-нибудь от меня зависело…

— А почему ты решил, что ничего от тебя не зависит?

— Потому, папа, что я над прошлым не властен. Изменить его не могу я. Как бы мне этого, ни хотелось.

— Изменить ничего нельзя, это понятно. Только ведь есть другой вариант…

— Другой? Это какой же?

Павел помолчал недолго и ответил:

— Простить.

— Простить, — усмехнулся Сергей, — Да что это за слово такое дурацкое! Что оно значит, не понимаю я. Простить — значит забыть? Разве можно забыть такое?

— Не забыть, а простить, сынок. Простить — это прежде всего значит понять. Попытаться понять человека. Все мы совершаем в жизни ошибки. Никто от этого не застрахован. Ни ты, ни я — в том числе. Вот меня… Меня ведь ты простить сумел? Или — не простил до сих пор?

— Ты — другое дело. Ты мне отец, и потом… У тебя это как затмение было. Ты никаких планов коварных не строил, семью разрушить не пытался, ты сам страдал. Я ведь тогда, в то утро, в больнице целый час за спиной твоей стоял. Когда ты с мамой разговаривал… Я тебя сразу простил тогда. Я твои слова все слышал.

— Слышал, — повторил Павел. — Мои слова ты слышал. А ее? Ее слова?

— Они меня не впечатлили, — сухо ответил Сергей. — Я понимаю, ей тяжело было. Она тоже не слишком-то соображала, что творит. Только что это за оправдание.

—Может, это и не оправдание. Оправдание здесь может быть только одно.