Книга Верну любовь. С гарантией - Наталья Костина

Эвелина Даугуле с брезгливой миной наблюдала, как этот красавчик оживился, когда речь зашла о деньгах. Пусть порадуется напоследок, великий трахальщик, зайчик ты наш заводной… Ключик к этому зайчику у нее всегда в руках. Даже два ключика — кокаин и деньги. Насчет первого она глубоко заблуждалась, а вот второй был именно от этого замкá.

* * *

— Привет. Ты одна? — услышала она голос Лысенко.

Катя машинально оглянулась, хотя и так знала, что сейчас она на задней лестнице «Парижа» совершенно одна.

— Одна, — доложила она.

— Ты где? — продолжал интересоваться неугомонный начальник.

— На работе, на лестнице стою.

— Ишь ты, на работе! — Голос у Лысенко был неестественно приподнятый, и это ее сразу насторожило. — Если стоишь, то сядь. Шучу, шучу. Ну что, Кать, настроение боевое?

Она внезапно поняла: началось. И слава Богу. А то ждать, ждать…

— Готовиться к приему гостей?

— Угадала. Думаю, ближе к вечеру. Не забудь про романтическую обстановку. Он парень романтический ну просто до ужаса. Тебе понравится.

Сердце внезапно дало сбой, а потом толкнулось так, что Катя коротко вздохнула прямо в трубку. Лысенко тут же отозвался — своим таким знакомым и почти что родным голосом:

— Все под контролем. Не боись. Мы будем рядом. Скажи, чтоб зарезервировали пару мест. Сейчас придет наш человечек, присмотри место для знакомства, он там аппаратуру поставит.

— А для меня?

— На тебя ничего лепить не будем. Вдруг какой личный контакт…

— Игорь Ана…

— Ну, потанцевать он тебя вдруг пригласит, а ты что подумала?

— Ничего я не подумала!

— Вот и плохо, что не думаешь…

— Обо всем я думаю, — обиделась Катя.

— Так что, где его думаешь кадрить?

— Это он меня будет кадрить, — буркнула она. — Столик в ресторане подойдет? — В сердце ей впилась какая-то тупая игла и начала медленно там вращаться. На черной лестнице было холодно, дуло откуда-то из подвала, куда рабочие с грохотом перетаскивали ящики, и, наверное, от этого сквозняка было ей сейчас так зябко.

— Отлично! — заверил ее капитан, не заметивший или не захотевший заметить ее испортившегося настроения. — Техник минут через десять подгребет, уже выехал. Народу много?

— Нет еще никого, ресторан только с одиннадцати. Я сама ему открою зал…

— Чудно, чудно, — ворковал Лысенко. — Ты у нас просто умница. И красавица. Чего молчишь?

— А чего говорить? — ядовито поинтересовалась Катерина. Игла вдруг вылетела, и она вдохнула полной грудью. — Я его знаю?

— Роман Юшко. Фото в деле есть. Тебе его сейчас передадут, посмотришь на всякий случай, чтобы накладок не случилось.

— Это тот, что…

— Ага, он самый. Специалист по богатым дамочкам. Утром мы их с Даугуле слушали. Инструктаж получал. Ключики от квартиры у тебя где лежат?

— От какой квартиры? — почему-то растерялась Катя.

— От какой, от какой… Положи их так, чтобы он до них не добрался. А то еще придушат тебя ночью, — сварливо изрек Лысенко. — Инструкции хорошо помнишь?

— Помню. — Теперь ей почему-то стало ужасно жарко, даже ладони вспотели.

— Ну, с Богом.

Катя еще несколько секунд подержала телефон, потом сунула его в карман и медленно двинулась по лестнице. Да, еще и дела… «Не забывай, что ты здесь оставлена за хозяйку, — строго сказала она себе. — Нужно все успеть и ничего не напутать». Дел, поскольку она заменила заболевшего завхоза, действительно было много: во-первых, сдать белье в прачечную, потом на вечер подготовить банкетный зал… и, в-третьих… в-третьих… в-третьих… — отбивали ее каблуки по ступеням.

* * *

Она ужасно устала к вечеру. Так устала, что даже страх притупился и куда-то ушел. Беготня целый день по лестницам старого здания, где один этаж равнялся двум обычным, да еще на каблуках, так утомила Катю, что к вечеру ей стало почти все равно, как будет соблазнять ее этот самый Роман Юшко, чью фотографию она внимательно рассмотрела, потом разорвала в мелкие клочья и спустила в унитаз. Она помнила только, что ключи от квартиры Антипенко нужно спрятать, чтобы ночью ее действительно не придушили. Потому что ночью она будет спать, как говорится, без задних ног. Если завхоз проболеет неделю, то, пожалуй, она плюнет на все приличия и заведет себе мягкие комнатные тапки. И пусть Роман Юшко соблазняет ее прямо в тапках. Или не соблазняет вовсе. Вдруг она ему не понравится? «И если я ему не понравлюсь, — сказала она в утешение себе, — это только его проблемы. Даже если ему очень этого не захочется. Даже если я покажусь ему страшнее атомной войны».

* * *

Он сразу увидел и узнал ее — она сидела за маленьким, на двоих, столиком, в самом дальнем углу небольшого уютного зала, и ее рыжие волосы мягко светились в полумраке. Он еще ни разу не был в этом месте. «Париж»! Ну и название! Эти дамочки буквально все бредят Парижем. Нет ни одной, чтобы не рвалась туда. Но ресторан, как ни странно, ему понравился — ничего местечко, вполне приличное. Классическая обстановка, картины в простенках, изящные драпировки, полумрак, на каждом столике горят свечи. Красный кабинетный рояль дополнял впечатление. За роялем молодой человек во фраке негромко импровизировал что-то джазовое. Музыка была приятная, какая-то текучая, переходящая от одной темы к другой. Подошедший к нему неслышной походкой метрдотель мягко поздоровался:

— Добрый вечер. Поужинать?

— Пожалуй.

— К сожалению, — мэтр, состроив кисло-сладкую мину на своей полной, гладко выбритой физиономии, замялся, ища глазами свободный столик и не находя его. — Вы один… или с дамой?

— Один.

— Я сейчас узнаю, не будет ли дама против, — важно произнес он и направился к столику с единственным свободным местом.

Роман не стал по-сиротски дожидаться в дверях, не спеша прошел к бару, размышляя, остаться ли здесь, а потом пригласить даму на танец? Но он не успел ничего заказать, как вернулся проворный, услужливый мэтр и пригласил его:

— Попрошу со мной.

Она хмуро тыкала прибором в тарелку и даже не взглянула на подошедшего. Мэтр вежливо усадил его, подал меню в черной кожаной папке с золотой Эйфелевой башней. Едва не фыркнув, Роман прикрылся папкой и начал бегло просматривать список предлагаемых блюд. Цены были довольно высоки, как он про себя отметил, и от названий слишком попахивало нарочитой Францией — луковый суп, салат «Монмартр», бараньи ребрышки по-провансальски, десерт «Мулен Руж»… Он сделал вид, будто внимательно изучает поданную ему карту вин, а сам исподтишка посматривал в сторону рыжеволосой, все так же вяло возившейся в своей тарелке. Она была, несомненно, лучше, чем на фото. На вид, пожалуй, он дал бы ей не больше двадцати двух: матово-нежная кожа, особенно соблазнительно выглядящая сейчас при трепетных бликах горящей на столике свечи; роскошные волосы, поднятые на затылке с показной небрежностью, — несколько прядей разных оттенков рыжего выбивались из прически. Но он был достаточно искушен и знал, чего стоил такой хорошо продуманный беспорядок, — наверняка прическа обошлась в баснословную сумму, — и холеные руки, и кольца на этих руках…