Книга Закон о чистоте крови. Слуги богини - Александра Черчень

— Ш-ш-ш, — успокаивающе прошипел мужчина, проглаживая мою спину. — Лалиша, все хорошо. Просто, в отличие от чулок, они точно будут мешать тебе в ванне.

У меня были некоторые сомнения, но возражать я, разумеется, не стала.

Потом меня подхватили на руки, и уже спустя несколько секунд мы были ванне. И я сидела на нем боком. Хорошо хоть не более неприлично.

Впрочем, норму по неприличностям с лихвой перевыполнил наг, лаская грудь, поглаживая бедра, нежно покусывая ушко. Отчего-то из этого я дышала часто и тяжело.

Иней сунул мне в дрожащие лапки уже печально известную по первому купанию баночку с мылом, спихнул с колен… и, кажется, принял решение подняться во весь свой немалый рост. Поняв, что если не последую его примеру, то разглядывать мужскую гордость мне придется в непосредственной близости, я поспешно вскочила и, поскользнувшись, едва не навернулась.

— Аккуратнее, радость моя, — мурлыкнул Инейран, прижимая к себе, одной рукой путешествуя вниз-вверх по позвоночнику, а второй поглаживая резинку мокрого чулка.

Я нервно стискивала баночку, как спасательный круг. Банка была отвратным заменителем и, разумеется, ничем не помогала. Впрочем, если бы на меня свалился даже реальный, то пристроить его все равно было бы некуда. Разве что повесить. Куда-нибудь… на что-нибудь.

Но вернемся к нашему делу.

— А… мочалка?

— Ручками, — почти так же, как в прошлый раз проговорил мужчина, поднимая мой подбородок и вынуждая смотреть ему в глаза. — Нежно, ласково и бережно.

Трясущиеся пальцы ни в кукую не желали справляться с крышкой, и Иней забрал баночку и вернул уже открытую. Крышка с тихим бульканьем канула в пучинах нашей ванны.

Я ей даже мимолетно позавидовала. Мне так не скрыться. Мне сейчас вообще никак не скрыться. Но я и не хочу… когда он так целует, когда так прижимает, я хочу только… не знать того, отчего у меня разрывается сердце. Что я не первая, на ком его "перемкнуло". И что у него все пройдет, как только он добьется своего.

Почувствовав, что слезки сейчас могут пролиться, я постаралась встряхнуться и отстранилась, запуская в баночку одну руку, зачерпывая немного вязкой массы и ставя емкость на край ванны. Растерла мыло по обоим ладошкам и нерешительно положила их ему на грудь. Так… и что дальше? А дальше начинаем мыть… медленно поглаживаем грудь. Постепенно ручки как-то совершенно самостоятельно осмелели и теперь скользили по плечам, размазывая скользкое средство, переместились на спину… поясницу… и хмм…

— У меня она мягкая, а у тебя — нет, — наивно глядя в почти черные глаза мужчины, сообщила я, скользнув руками гораздо ниже его талии.

— Я вообще многим от тебя отличаюсь, — хрипло ответил Иней и, обхватив ладонью мою шею, резко притянул к себе, прижимаясь к губам так, что когда отпустил, я едва устояла.

Кровь, как патока, обжигает изнутри… спускается вниз, наполняет жаром и желанием. А я вновь тянусь к мылу и, распластав пальчики на груди, медленно спускаюсь вниз, прикусив губу от волнения. Вот под подушечками твердый живот с кубиками пресса, Инейран запрокидывает голову, коротко простонав, и я, повинуясь порыву, прижимаюсь губами к открывшейся шее. Грудь касается его груди, и это оказывается так… жарко, волнительно и скользко… от мыла. Приятно.

Руки замирают внизу его живота, я не решаюсь двинуться дальше и уже хочу отстраниться, когда мои ладони накрывает его большая и заставляет опуститься.

— Ах-х, — вырывается стон из мощной груди, и я, как завороженная, гляжу на его искаженное страстью лицо. — Ручки… не убирай.

Я и не убирала. Я была в шоке. И это — маленькое?! Да какое же тогда у нагов?! Все же решение было тактически верным, из двух "зол" надо выбирать меньшее.

Он притянул меня ближе к себе и отступил на шаг, опустившись на край бассейна, вынуждая меня сесть, и уже не боком, как недавно, а верхом. Судя по состоянию Инейрана, для него все могло закончиться хорошо, но, вот засада, для меня это было рано. И он же в мыле… И что делать?

Вниз я по-прежнему старалась не смотреть.

Просто если вот он сейчас все, то и мой план — тоже все. Воспользоваться мужиком уже не получится, к нему мозги вернутся.

Тут Инейран, склонился к моему уху и сказал:

— Лали… мыть — это двигаться, а не "схватила и держишь".

— О, да, — еще больше смутилась я, хотя дальше, казалось бы, и некуда, и скользнула пальцами вверх, а потом вниз… и еще вниз. Удивилась. Потом вспомнила анатомию и это малость прошло.

Мужчина дышал тяжело, сжимая меня так, что, наверное, синяки останутся, и длинно простонал. Я поспешно отдернула руки и с тревогой осведомилась:

— Тебе больно?

— Нет, — сипло ответил Инейран, не открывая глаз. — Продолжай…

— А ходить с таким не больно? — с любопытством осведомилась я, чертя узорчики на плоском животе мужчины.

— Лали, — рыкнул Иней, притягивая меня к себе и сминая губы в яростном поцелуе, сжимая попку, прижимая к себе.

Я с готовностью обняла его за плечи, думая, как же сманить этого развратника в воду и смыть с него лишнее.

Правда уже через несколько секунд мне стало не до коварных планов, так как Инейран добрался до моего местечка ниже талии, и уже я тихо вздыхала и постанывала ему в губы, не в силах отвести взгляда от бесовской глубины синих глаз.

— Иней, — с тихим всхлипом пробормотала я, сжимая предплечья мужчины, выгибаясь в его руках, пытаясь не то сбежать или увернуться, не то приникнуть еще теснее.

— Змейка, ласковая, чувствительная… моя, — шептал он между поцелуями, а потом рывком приподнял меня выше.

Было так… страшно, сладко и больно. Больно в сердце. Это "моя" было уколом, выдернувшим из дурмана. На миг, всего на миг, и я тут же погрузилась обратно.

Спустя какое-то время прикосновения внизу перестали казаться такими новыми и желанными, и я мягко потянула его за руку. Он все понял, накрывая губы в медленном поцелуе и сползая вместе со мной в воду.

Смывала я сама. Так же медленно и нежно, отчего он опять постанывал и кусал губы, подаваясь бедрами навстречу моим рукам. Потом я убрала ладошки и прижалась к нему грудью, неторопливо целуя. Иней обхватил меня за талию, прижимая так сильно к "злу", что я на миг испугалась, что сейчас все и случится. Но нет… Он открыл глаза, поцеловал в кончик носа и встал, помогая подняться и мне.

Чулки с меня сняли уже после того, как мы выбрались из ванны. Он посадил меня на лавку и, приподняв ножку, невыносимо медленно стаскивал ткань, целуя открывающуюся кожу. Иней только до коленки дошел, а меня уже мелко трясло, и пальцы комкали полотенце, которое я успела снять с вешалки, чтобы хоть немного прикрыться.

Чулочки оказались на полу, и наступило новое испытание. Полотенце отобрали и начали медленно меня вытирать. Когда я, уже сухая, в халате, но совершенно шальная от желания села на лавочку, пытаясь перевести дух… он начал вытираться сам. Дух я так и не перевела.