Книга Семейная реликвия. Тайник Великого князя - Елена Зевелева

«Уж кто-кто, а Николай Сидорович, – подумал Олег, пробираясь через бесконечные пробки по Спартаковской к Елоховской площади на встречу с Кузьминым, – быстрей и надежней гораздо, чем кто-либо другой, сможет, если его, конечно, Александр убедит, легко и просто решить нашу нынешнюю проблему. А он, раз вчера тут же пообещал, обязательно постарается помочь. Наверняка сходу созвонился с Бабчуком и, скорей всего, тут же договорился с ним, как только услышал мою просьбу. Иначе вряд ли бы назначил на сегодня встречу возле собора».

Он очень волновался перед этой встречей. Во-первых, потому, что хотя и находился уже минутах в десяти от назначенного места, мог опоздать. Тем более прекрасно знал, что больше двадцати минут Кузьмин ждать не будет: такой он был человек. А во-вторых, потому, что от этой встречи очень многое зависело. Еще он был уверен, что, наверняка созвонившись с Бабчуком, Александр договорился с ним и о времени, когда тот сможет спокойно принять и выслушать их. А это было уж весьма ответственно, ибо второй такой встречи могло и не быть. Так что, постоянно поглядывая на часы, ругая себя за то, что выехал под самую завязку, а не минут на тридцать раньше, Олег время от времени даже нажимал на сигнал, хотя смысла в этом не было никакого. При всем желании водители бесконечной череды автомобилей, заполнивших Спартаковскую, не смогли бы пропустить его вперед. Он даже решил для себя, что, возможно, будет лучше, если он припаркуется тут же, где сейчас стоит, и бегом помчится в скверик напротив собора. Но минуты за три длиннющий транспортный поток уверенно двинулся вперед и, с учетом не совсем удачной парковки, Олег опоздал всего лишь на пару-тройку минут. Когда он подошел к памятнику, Кузьмин нервно поглядывал на часы. Как всегда, он был одет, что называется, с иголочки. Темно-синий костюм от Пьера Кардена, до блеска начищенные туфли с длинными обрубленными носами, скорей всего, от Пазолини, белая в интеллигентную синенькую клетку фирменная французская рубашка, однотонный, со знанием дела небрежно повязанный розовато-фиолетовый голстук «Босс» прекрасно смотрелись на фоне распахнутого модного длинного пепельно-серого пальто и выглядывающего из-под него черного фирменного кашне. Олегу даже стало слегка неловко за свое сугубо субботнее одеяние: джинсы, толстый баварский шерстяной свитер и пуховик.

– Ты что опаздываешь, старина, мы так с тобой не договаривались? – спросил, в очередной раз взглянув на свои золотые часы с браслетом, нетерпеливый Кузьмин. – Нас же через минут десять уже ждут. Давай пойдем побыстрей, а то неровен час, Бабчук уедет по делам, тогда пиши пропало. Сам же просил договориться на сегодня. Я и договорился, как обещал, а тут не хватало, чтобы ты меня подвел. Я в такие игры, старина, с детства не играю, ты же знаешь.

– Знаю. Конечно, знаю. Ты уж извини. Пробки, понимаешь ли, на дорогах, несмотря на субботу. Вот я чуть было и не застрял. Уже звонить хотел тебе по мобиле. Да тут вдруг подфартило неожиданно. Хотя я и опоздал-то всего на пару минут, не больше, – только и промямлил в ответ, продолжая волноваться. Олег, стремглав помчавшись за Кузьминым через небольшую площадь к одноэтажной голубоватой, под цвет собора, пристройке слева за монументальными воротами въезда во двор храма.

Пожилая монахиня, отгороженная от посетителей стеклом, в небольшое окошечко выслушала Кузьмина, потом связалась с кем-то по телефону и пропустила их внутрь помещения к лифту со словами:

– Николай Сидорович давно ждет вас. Поднимайтесь на третий этаж. Потом направо до винтовой лестницы. Там увидите дверь его кабинета. Только учтите, что, кроме вас, там еще ждут два посетителя.

В приемной никаких секретарей не было. Достаточно, видно, было облаченной в черные одежды, чересчур серьезной на вид монахини в своеобразном бюро пропусков. Друзья сняли верхнюю одежду и сели в глубокие кресла для посетителей. Но ждали они недолго. Не успели даже переговорить между собой, как в двери показался невысокий с гладкой несовременной прической зачесанных назад тонких волос улыбающийся мужчина, одетый в черный светский костюм и белую рубашку с красновато-желтым атласным галстуком. По своему внешнему виду Бабчук напоминал Олегу не раз виденные им на фотографиях, особенно в расположенном в Баварских Альпах американо-немецком центре по вопросам безопасности и обороны, портрет известного военно-политического и государственного деятеля послевоенного времени, единственного военного, удостоенного Нобелевской премии мира Джорджа Кеттлета Маршалла, чье имя как раз и носил этот международный центр. А наследие, цели и идеалы, которые он исповедовал, нашли продолжение в образовательных программах и научно-просветительской деятельности Центра его имени. Невысокий рост, гладко зачесанные назад тонкие темно-каштановые волосы, уверенная, энергичная походка и излучающие свет живые, горящие, умные глаза – все в Николае Сидоровиче напоминало Олегу американского генерала, чье политическое видение, талант и умелое руководство в немалой степени определило развитие второй половины ХХ века и сыграло выдающуюся роль в возрождении послевоенной Европы и скорейшем выходе из кризиса аграрного сектора экономики США.

Бабчук приветливо пригласил Александра и Олега к себе в кабинет, предложив им разместиться в кожаных креслах за широким журнальным столиком со стеклянной столешницей, попросил по телефону принести всем по чашке кофе, сливки, сахар и пару бутылочек воды «Перье». Потом, открыв массивные створки старинного буфета орехового дерева, достал фужеры, рюмки, слегка начатую бутылку «Наполеона» и широченную хрустальную вазу с конфетами. Когда все было готово и на стекле дымились принесенные молоденьким светловолосым пареньком в сутане чашки с только что приготовленным кофе, Бабчук, сделав перед этим пару коротких телефонных звонков, сел напротив Олега и Александра. Пока Николай Сидорович суетился с приготовлениями к приему гостей, Олег осмотрел его внушительный большой кабинет. В глаза бросилась стеклянная витрина, за которой висел, видимо, парадный черный смокинг – весь в больших церковных орденах, приколотых к обоим бортам. А поверх него на широкой красной ленте, поблескивая в свете люстры серебром и золотом, камнями и эмалью, сиял похожий на старинные царские награды, как минимум типа «Владимира», или «Святого Станислава», какой-то также особый знак отличия или высокий церковный орден. Многие небольшие журнальные столики, расставленные по углам кабинета, были сплошь завалены газетно-журнальной продукцией далеко не духовного содержания. По стенам же стояли массивные дубовые или ореховые шкафы, витрины и буфеты, выдержанные в одном стиле.

– Так, ребята, слушаю вас внимательно. В чем вопрос или просьба? Не знаю пока, смогу ли вам помочь, но постараюсь обязательно. Итак, что вас ко мне привело? – торопливо сказал Николай Сидорович, наливая всем из матовой зеленой бутылки «Наполеона» по хрустальной рюмке.

– Ну что молчишь, давай в темпе излагай, – выпив свою рюмку и одной рукой мгновенно взяв полоску толстой лимонной вафли из хрустальной вазы, а локтем другой толкнув Олега в бок, отреагировал на эти слова Кузьмин. – Как я понимаю, Николай Сидорович, времени у нас с ним как всегда в обрез?

– Не то чтобы в обрез, но и не так много. В другой ситуации я бы с вами посидел с удовольствием подольше, но, надеюсь, это у нас еще впереди. Вы, кстати, Олег, не увлекаетесь преферансом? Жаль. А то бы я назначил вам для этого специально и другое время. Ничуть бы не пожалели, уверяю. Ну да ладно. Слушаю внимательно.