Книга Еще о женьщинах - Андрей Ильенков

Ну вот, дочка с любимым мужем приезжают в сад в четверг вечером. Заходит дочка в домик первая, а Муська тут как тут. То есть шмыг между дочкиных ног, да на веранду! Дочка истошно кричит мужу: «Муську держи!» Муж оказался не промах, то есть не промахнулся и Муську моментально схватил за шкирку. Отдал её жене (той, которая дочка), сам взял вёдра с яблоками и потащил в машину. Дочка Муську швырнула в самый дальний угол домика, быстренько захлопнула дверь и тоже пошла в машину. И вдруг видит, что эта сволочь, то есть Муська, как ни в чём не бывало идёт по лужайке. Она говорит мужу: «Смотри, конь, Муська как-то выбралась!» Муж отвечает: «Так надо было её в самый дальний угол швырнуть и моментально дверь захлопывать, а ты там пока сопли жевала, она у тебя опять между ног проскользнула!» Дала бы дочка мужу по башке, да некогда — надо Муську ловить. С двух сторон они её окружили, умильными голосами покискали, схватили за хвост, дали тумака, зашвырнули в домик, моментально захлопнули дверь, сели в машину, завели мотор. Вдруг смотрят: Муська по забору идёт. Муж спрашивает: «Это что?» Дочка говорит: «Муська». Муж спрашивает: «А как это?» Дочка отвечает: «Не знаю. А-а, знаю! Через отдушину в подполе!» Поймали они Муську, приоткрыли дверь, забросили внутрь, захлопнули дверь. Засунули в отдушину полено. Сели в машину. И поскорее уехали.

На другой день мама дочке звонит и в ужасе сообщает, что приехала в сад, а там в домике сидят три кошки! Все забились в разные углы, друг на друга шипят, кошмар какой-то! Как забрались?! Дочка на этот вопрос ничего не отвечает. А мама продолжает: «И как, главное, теперь узнать, которая из них Муська?» Дочка слегка опешила: «Ты что, Муську от чужой кошки не отличаешь?» Мама говорит: «А, эти сиамские для меня все на одну морду!» Дочка призналась: «Для меня тоже». Мама говорит: «Что делать-то мне теперь, вот ведь ума не приложу!»

Думали, думали, наконец придумали. А именно: выгнать к чертям собачьим из домика всех троих. Авось-либо настоящая Муська вернётся, а самозванки по домам пойдут. Так мама и сделала.

* * *

История эта может показаться слишком экстравагантной, но в основе сюжета лежит истинное происшествие.

Короче! Такой мужик один! Просыпается! В полной темноте! Со страшной головной болью и дурнотой! Голый! И ноги у него связаны! Ни фига себе начало, да? Но это ещё цветочки.

Он вокруг себя щупает и понимает, что лежит в ванне. И ему холодно, и выбраться нет никакой возможности. Он истошно кричит: «Помогите! Выпустите меня! Где я?! Что со мной?!» А в ответ тишина и темнота. Он стал вспоминать и пришёл в ужас. Вчера познакомился в кафе с каким-то мужиком. Они выпили что-то много. После этого — вот. Куда он попал? В руки сексуального маньяка? Или его выкрали чеченцы? Или торговцы внутренними органами?!

Мужик стал медленно ощупывать ноги. Брякнула пряжка ремня. Нет, это не кандалы, это его собственные брюки. Он потянул их и снял. Нет, к счастью, не связан. Он медленно встал и ощупал руками стены. Осторожно перешагнул через край ванны и медленно пошёл вперёд. Нащупал ручку на двери и осторожно повернул. Уф! Дверь открылась…

Он находился в незнакомой квартире. Вдруг сзади скрипнула половица. Мужик обернулся и попятился — на него шёл незнакомец с топором, хрипя:

— Ты кто? Что ты здесь делаешь?!

— Не знаю! Кто ты? Где мы?

— Я-то дома, а вот ты что здесь делаешь? Как сюда попал?

— Не знаю, честное слово! Не убивайте меня, пожалуйста!

Незнакомец опустил топор и сказал:

— Фу, мать твою, ну и напугал ты меня! Я и забыл про тебя совсем. Здорово мы вчера нарезались! Тьфу ты дьявол, совсем про тебя забыл! Пошли на кухню, поправимся.

Мужик перевёл дух и натянул штаны.

Они прошли на кухню со следами вчерашней пьянки. Там было ещё всего много, они поправились, и мужик стал вспоминать, что вчера, поддав в кафе, они поехали продолжать. И всего-то! А он тут со страха чуть не умер! Да и хозяин тоже! Хе-хе! Посмеялись, налили ещё по одной. И с каждой рюмкой память возвращалась, и они даже припомнили, из-за чего так нарезались и отчего вдруг такая нежная дружба. Оказывается, у обоих жёны вот-вот родят, и они вчера, друг про друга это узнав, как товарищи по счастью, конечно, наклюкались, тем более надо успевать, пока жёны в роддоме. Так всё и получилось. Ха-ха-ха! Они продолжали выпивать, и память продолжала возвращаться.

В частности, незнакомец даже припомнил, что, кажется, у кого-то из них она даже уже родила вчера. Но у кого — он не помнит. И не уверен, что родила, что, вероятно кто-то из них то ли звонил в роддом, а то ли ему оттуда звонили, а то ли вообще ничего такого не было, а они только собирались звонить.

Тут наш герой опять побледнел. И сказал: «Если это была моя — мне кранты! Она — настоящая пила! Она меня за пьянку живьём съест, а если не приеду поздравить — тем более». Он посмотрел на часы, на которых было без четверти восемь, и сказал: «Регистратура открывается через пятнадцать минут. За это время мы должны установить истину! У нас пятнадцать минут на всё, а иначе…»

Но «Пила-2» будет в другой раз.

* * *

Однажды я чуть не сделал доклад на научной конференции. Ещё, небось, в сборнике научных трудов напечатали бы! Вот это было бы круто. Хотя и не особенно.

Вот как это было. Однажды зашёл я в бар на вокзале. Захожу себе, никого не трогаю, ан глянь! — а там критик Гудов сидит. Перед ним на столике всё очень прилично: стакан обезжиренного молока и большой кусок черничного пирога. Ну мы поздоровались, сколько лет, сколько зим! Я заказываю большой стакан апельсинового сока и булочку с голубикой. Чокнулись, выпили. Повторили. Разговорились.

А он к тому времени уже деканом стал. И говорит, что тут намечается одна симпатичная научная конференция. Так, мол, поехали съездим. На озере Балтым, там пансион очень приличный, стол, все дела. На три дня. Я спрашиваю: «А как насчёт клубнички?» Это я чисто в шутку. Гудов руками развёл: «Ну о чём ты спрашиваешь?! Там же две трети участников — студентки и аспирантки».

Я говорю: «Ну не знаю… Так-то заманчиво. Но ведь надо что-нибудь написать. Какая тема-то хоть?» Он отвечает: «Да фигня! Гендерные проблемы. Ты, главное, название придумай, чтобы в программе обозначить, а там напишешь чего-нибудь». Я пообещал подумать.

Вот думал я, думал, да как придумал! Звоню Гудову и говорю: «Слушай, я, кажись, придумал. Доклад будет: „Гендерное позиционирование в школьном учебнике математики для первого класса“».

Гудов в трубке, слышу, стал ржать и биться. Да, а что? А что, учебник математики — не литература?! Литература, да ещё какая! Всенародная! И я сел писать.

Учебник для малышей, много картинок. Два сквозных персонажа — Маша и Миша. Поглядим.

«Догадайся, как называются эти фигуры?» Миша глупо улыбается и молчит. Маша: «Я знаю, это лучи!» «Оля выше Нади, а Надя ниже Светы (заметим, что объектами внимания автора являются именно девочки). Кто выше: Оля или Света?» Маша: «Я думаю, выше Света. Это видно на рисунке». Миша: «А на моём рисунке выше Оля». Конечно же, права Маша.