Книга Пианисты - Кетиль Бьернстад

— Аксель? — вдруг говорит она, не открывая глаз.

— Я здесь!

— Я потеряла сознание?

— Да. Из-за порезанного пальца. Из него вытекла капля крови.

— Как глупо.

— Неважно. Надеюсь, это у тебя не семейная слабость?

— Что?

— Пустяки, я имею в виду, что у тебя оба родителя врачи.

Она прыскает.

— Нет, это детская травма. Смешно не выносить вида крови. Вообще-то я не неженка.

— Не говори так много. Тебе нужно набраться сил.

— У меня все еще шумит в голове. Я это ненавижу. Я хочу сказать: ненавижу падать в обморок. Последний раз это случилось со мной на полигоне.

— Наверное, тебе следует больше есть?

— Ты тоже так считаешь? Ты имеешь в виду салат, что стоит на кухне?

— Нет, разумеется. Вообще есть, не только салат.

— Мы можем спуститься вниз.

— Тебе лучше остаться здесь.

— Мне здесь хорошо. У тебя такое удобное плечо.

— Что еще я могу для тебя сделать?

Мы лежим неподвижно. Мне так покойно. Я вдруг чувствую себя намного старше ее. Она словно ребенок в моих руках. Я осторожно, без всякой задней мысли, целую ее в щеку. Скорее, чтобы утешить.

— Хочешь меня? — спрашивает она.

Мои губы прижаты к ее щеке.

— Ты это не серьезно, — шепчу я.

— Почему? — Она поворачивается ко мне. Глаза ее слишком близко от моего лица. — Я всегда говорю только серьезно.

Я немею, не знаю, что на это ответить.

— По крайней мере, можешь продолжать целовать меня в щеку, — говорит она.

— Прекрати!

Я целую ее, не уверенный, что слух меня не подвел. Но мне не хочется думать слишком долго. Неожиданно наши губы встречаются. Я целую Аню Скууг! И чувствую, что она хочет меня. Что она говорила об этом вовсе не из вежливости.

Я закрываю глаза. Я видел ее в мечтах. Это были ночные видения. И видения, которые приходили ко мне в ольшанике.

— Я люблю тебя, — говорю я и целую ее в губы.

— Не говори так, — дружески просит она.

Не знаю, что и думать. Кажется, будто она на что-то решилась. Неужели я сейчас действительно это испытаю? Но тело, о котором я мечтал столько лет, — только кожа да кости. Раздеть ее кажется мне немыслимым. К тому же я никогда еще не раздевал женщину.

— Ты можешь делать со мной все, что захочешь, — говорит она.

Она лежит совершенно неподвижно. Остальное за мной.

Я не могу удержаться.

Я занимаюсь любовью с Аней Скууг. Не думал, что это когда-нибудь случится. Так быстро, сладко и больно. Она не выказывает никаких чувств, но ее тело имеет опыт, которого у меня нет. Эти короткие толчки, ритм, с которым она принимает меня. Под кожей я ощущаю ее кости.

— Когда мне отпустить тебя? — спрашиваю я.

— Меня вообще не надо отпускать. Продолжай.

Ее тело нетерпеливо, как будто она хочет, чтобы все было уже позади. Я больше не сдерживаюсь.

Все. Я осторожно отпускаю ее, боясь как-нибудь ей навредить, чуть ли не с надеждой, что она этого не заметит.

Но она замечает.

— Было прекрасно, — говорит она.

— Хорошо? Тебе было хорошо? — Я опустошен, и мне неловко.

— Достаточно хорошо, — отвечает она. — Не думай об этом.

— Это у меня первый раз, — признаюсь я.

— У меня тоже.

— А Катрине?

— Это совсем другое. Прошу тебя, не надо об этом.

Мы молчим, тесно прижавшись друг к другу.

— Да, мне было хорошо, — вдруг говорит она.

— Но разве это не опасно?

— Ты имеешь в виду опасность забеременеть? Нет, к счастью, мои родители врачи.

— Правда, ведь твоя мама гинеколог, — вспоминаю я, чувствуя себя дураком.

— Нет, это папа.

— Что папа?

— Это он позаботился, чтобы я не забеременела слишком рано.

— И что он сделал?

Она не отвечает. А я не смею спрашивать. Только представляю себе. Маточное кольцо. Спираль. Ловкие профессиональные руки.

— Не будем об этом говорить, — просит она. — Мне было хорошо. И этого хватит. На сегодня. Не воображай себе никаких глупостей. Мы больше не будем вместе. Во всяком случае, еще очень долго. Сначала Равель. Я не должна рассеиваться. Сосредоточенность для меня все. Ты понимаешь?

Я быстро целую ее в щеку.

— Конечно, понимаю.

— Может, хочешь теперь попробовать мой салат?

Но я замечаю, как у меня поднимается тошнота.

— Нет, спасибо. Я не могу сейчас думать о еде.

— Как хочешь, — говорит она. Ее глаза глядят в потолок.

Мы лежим рядом друг с другом.

Я пережил больше, чем мог мечтать.

И все-таки мне грустно.

Обратно на Мелумвейен

Было уже далеко за полночь, когда я не спеша поднимался по свежему снегу с Эльвефарет к своему дому. Мне не встретился ни один прохожий. Только мои собственные следы.

Что произошло? У меня чувство, как будто я кого-то предал. Но разве я предал Аню? Это должно было произойти не так. Все изменилось, и страна, которую я хотел завоевать и завоевал, оказалась без будущего.

В страхе я открываю дверь своего дома. Надеюсь, что отец и Катрине уже спят, но слышу тихий голос отца, говорящего по телефону у себя в спальне, и вижу в дверную щель, что у Катрине еще горит свет. Услышав, что я пришел, она тут же выходит и стоит, покачиваясь, глаза у нее как два стеклянных шара.

— И как тебе было с ней?

— Могло быть лучше.

— Охотно верю. Но играла она прекрасно, да?

— Не сомневайся. Это будет сенсация года.

— В прошлом году ее выступление тоже было сенсацией. А что между вами?

Не знаю, что ей на это ответить. Что именно она хочет услышать?

— Она слишком худая, — говорю я.

— И это все?

— Да. И я не понимаю, как ты раньше этого не заметила.

Катрине фыркает.

— С чего это ты вдруг забеспокоился о ней? У нее такой тип. Это временно. Ее ждет важный концерт.

— Вот поэтому я и беспокоюсь.

— Аня не такая, как ты думаешь. Аня справится. Она всегда со всем справится. Нам обоим гораздо хуже.

Встреча с Марианне Скууг