Книга Говардс-Энд - Эдвард Форстер

Еще один штрих, и рассказ о событиях этого дня будет завершен. На минутку они заглянули в сад, и, к удивлению мистера Уилкокса, Маргарет оказалась права. Зубы, кабаньи зубы, торчали из коры шершавого вяза — их белые кончики.

— Потрясающе! — воскликнул Генри. — Кто тебе про них рассказал?

— Это было однажды зимой в Лондоне, — ответила Маргарет, ибо тоже избегала упоминания имени миссис Уилкокс.

25

Иви узнала о помолвке отца, когда участвовала в теннисном турнире, и вся игра пошла прахом. То, что она выйдет замуж и покинет родителя, казалось делом совершенно естественным, а вот то, что он, оставшись в одиночестве, сделает то же самое, было уже предательством. К тому же Чарльз и Долли уверяли, что в произошедшем была целиком ее вина. «Но мне даже в голову не могло прийти такое, — ворчала она. — Папа иногда брал меня с собой, когда заходил к ним в гости, а однажды попросил пригласить ее к Симпсону. Я никак не могла ожидать ничего подобного». Кроме того, поступок отца был оскорбителен по отношению к памяти матери — в этом все проявили единодушие, и Иви решила «в знак протеста» вернуть ему кружева и украшения миссис Уилкокс. Против чего именно был направлен такой протест, она не очень ясно себе представляла, но поскольку Иви было всего лишь восемнадцать, идея отречения ей нравилась, тем более что ни кружево, ни украшения ее не привлекали. Долли предложила, чтобы Иви и дядя Перси сделали вид, что они расторгают помолвку, и тогда, возможно, мистер Уилкокс поссорится с мисс Шлегель и разорвет свою. А еще можно было вызвать телеграммой Пола. Но тут Чарльз велел им не болтать чепуху. В результате Иви решила выйти замуж как можно скорее — нечего давать повода этим сестрам Шлегель глазеть на нее в доме отца. Таким образом, дата свадьбы была перенесена с сентября на август, и Иви, в восторге от полученных подарков, обрела вполне радостное расположение духа.

Маргарет поняла, что от нее ожидается участие в торжестве, причем участие весьма активное. Это такая замечательная возможность лучше узнать все семейство, сказал Генри. Будет сэр Джеймс Биддер, все Кахиллы и Фасселлы, да еще его невестка, миссис Уоррингтон-Уилкокс, к счастью, вернулась из кругосветного путешествия. Маргарет любила Генри, но его близкие… она не знала, понравятся ли они ей. Он не владел даром окружать себя приятными знакомыми — будучи человеком с недюжинными способностями и добродетелями, он совершенно не умел выбирать друзей. В этом деле у него не было никакого основополагающего принципа, кроме разве что отдавать предпочтение посредственностям. Его нисколько не смущало, что он столь легкомысленно решает такую важную жизненную проблему, и поэтому если инвестиции он делал удачно, то с друзьями все получалось наоборот. Генри говорил ей: «О, такой-то и такой-то — замечательный человек, просто великолепный», — а потом, при встрече, Маргарет обнаруживала, что его знакомец или грубиян, или зануда. Она поняла бы, если бы Генри испытывал к нему симпатию, потому что симпатия все объяснила бы. Но Генри, похоже, вообще не испытывал никаких чувств. «Просто великолепный» человек мог в любой момент оказаться «парнем, в котором никогда не было проку, а уж тем более теперь», и от него с радостью отделывались. Маргарет сама вела себя так, когда училась в школе. Однако теперь она никогда не забывала тех, кто был ей когда-то дорог. Не прерывала с ними связь, хотя связь эта могла оставить горькие воспоминания, и надеялась, что Генри когда-нибудь станет вести себя так же.

Иви не хотела, чтобы свадьба состоялась на Дьюси-стрит. Церемония ей виделась где-нибудь за городом; к тому же в Лондоне в это время никого не будет, поэтому она привезла свой багаж на несколько недель в Онитон-Грейндж, а имена вступающих в брак были, как полагается, оглашены в местной приходской церкви. На несколько дней городок, дремавший среди красноватых холмов, встрепенулся, разбуженный бряцанием нашей цивилизации, и потянулся к дороге, по которой должен был проехать автомобильный кортеж новобрачных. Онитон открыл мистер Уилкокс, и, надо сказать, не очень-то гордился этим своим открытием. Усадьба располагалась неподалеку от границ Уэльса, и добраться до нее было так трудно, что, по мнению Генри, она должна была бы представлять собою нечто особенное. Разрушенный замок стоял в центре парка. Но когда вы приезжали туда, выяснялось, что заняться там, собственно, нечем. Охота плохая, рыбалка не лучше, чем в других местах, да и пейзаж, по отзывам женщин, не представлял собою ничего выдающегося. Получалось, что он приобрел имение, черт бы его побрал, не в той части Шропшира, и хотя вслух мистер Уилкокс никогда не клял свою собственность, он лишь ждал случая сбыть Онитон с рук — пусть достается кому-нибудь другому. На свадьбе Иви усадьба в последний раз предстала перед публикой. Лишь только был найден арендатор, как ее тут же, как и Говардс-Энд, обрекли на забвение.

Однако Онитону суждено было произвести сильное впечатление на Маргарет. Она смотрела на него как на свой будущий дом, и ей не терпелось сразу же познакомиться с пастором и с местным обществом и, если возможно, увидеть, как протекает здешняя жизнь. Это был рыночный город — маленький рыночный городок, какие часто встречаются в Англии, — который веками обслуживал уединенную долину и прикрывал наши походы против кельтов. Несмотря на торжественность момента, несмотря на ошеломляющее веселье, которое встретило Маргарет в зарезервированном салон-вагоне на Паддингтонском вокзале, ее чувства были обострены, и она внимательно следила за происходящим. И хотя Онитон в конце концов оказался одним из ее многочисленных фальстартов, она запомнила его навсегда, как запомнила и то, что там произошло.

Из Лондона на свадьбу ехали лишь восемь человек: Фасселлы — отец с сыном; две англичанки из Индии, которых звали миссис Плинлиммон и леди Эдсер, миссис Уоррингтон-Уилкокс с дочерью и, наконец, маленькая девочка, очень милая и тихая, которая внимательно следила за Маргарет, — она была из тех, что обычно появляются на многих свадьбах, нареченная невеста. Долли не было — домашние дела задержали ее в Хилтоне, — Пол прислал телеграммой смешное поздравление, а Чарльз должен был встретить их в Шрусбери с тремя авто. Хелен отказалась от приглашения, Тибби просто не ответил. Торжество было устроено великолепно, что и следовало ожидать, когда за дело брался Генри; за всеми приготовлениями ощущались его рассудительность и щедрость. Сев в поезд, они все сразу же стали его гостями — специальные ярлычки на чемоданах, железнодорожный агент, нанятый для обслуживания путешественников, особый ленч. Им оставалось лишь выражать удовольствие и по возможности красиво выглядеть. Маргарет с отчаянием представляла себе собственную свадьбу, организацией которой скорее всего займется Тибби. «Мистер Теобальд Шлегель и мисс Хелен Шлегель имеют счастье пригласить многоуважаемую миссис Плинлиммон по случаю бракосочетания их сестры Маргарет». Невероятная фраза, но она должна вскоре быть напечатана и отослана, и хотя нет смысла сравнивать Уикем-плейс с Онитоном, Шлегели должны как следует накормить гостей и обеспечить их достаточным количеством стульев. Ее свадьба будет либо безалаберная, либо буржуазная — Маргарет надеялась на последнее. Действо, которое она наблюдала сегодня, устроенное с таким умением, что оно представлялось ей почти прекрасным, находилось за гранью ее возможностей и возможностей ее друзей.