Книга Галерные рабы - Юрий Пульвер

Янычарская музыка сопровождалась криками, боевыми кличами и, что еще важнее, выстрелами. Христиан она ударила не столько по ушам, сколько по нервам. Они не ожидали появления нового отряда мохаммедан. И откуда им было знать, что половину этого пополнения составляли конюхи, слуги да брадобреи? Сам Искандар удивился, что в лагере нашлось столько бездельников, способных стать щитом для йени-чери.

Уцелевшие капуджи, мазулы и чауши тоже ушли в бой. Султан и сераскер остались вдвоем перед шепиром. Для Мехмета это было равносильно тому, что оказаться голым на торжественном приеме послов. Его всегда окружали десятки приближенных, телохранителей, евнухов. Даже в опочивальне он обычно спал вместе с одной из жен или невольниц, причем в комнате находился еще и кизыл-ага, а у дверей торчал стражник.

Падишах с неприязнью взглянул на нового командующего: как он посмел так рисковать благополучием повелителя? Да и своей собственной жизнью, видно, не дорожит. Если к шепиру снова прорвется хотя бы с десяток гяуров, им обоим конец…

Искандар угадал невысказанный упрек:

— Прости, светоч земли, я поставил на кон все! Но мы выиграем, не сомневайся.

Генерал Шварценберг, как и предвидел новоявленный сераскер, здраво оценил перемены в обстановке. Невесть откуда взявшийся османский резерв отдалил перспективы близкой и легкой победы. Кто знает, сколько еще войск скрывается в султанском обозе. Увязнуть в затяжном бою, жертвовать своими отборными ландскнехтами ради того, чтобы австрийцы и венгры без помех поживились в румелийском лагере? Благодарю покорно.

Окончательно утвердила генерала в его намерении отступать внезапная попытка флангового охвата, которую предпринял небольшой вражеский конный отряд, словно вылезший из болота (ведь раньше его не было!). Энергично отбиваясь, немцы попятились назад. Искандар приказал не преследовать их, только бить вдогонку из пушек, чтобы поскорее ушли.

— Победа; о господь Каабы!

— Пока нет, повелитель, мы лишь уберегли твою жизнь, сохранили твой обоз и артиллерию. Сражение еще предстоит выиграть!

Искандар погрузился в раздумья. Керестешский бой напоминал ему какую-то знаменитую битву. Ах да! Грюнвальд-Танненберг, 1410 год. Атака правого фланга союзного польско-литовско-русского войска отбита хоругвями Тевтонского ордена. Неудачники — конные татары и литовцы — бежали. Попытка крестоносцев зайти в тыл польским дружинам сорвана самоотверженностью стоявших в центре русских полков. Они пали, но не пропустили врага. Польские конные латники и пешее ополчение под водительством Зындрама из Машковиц контратаковали рыцарей великого магистра Конрада фон Валленштейна и продержались до тех пор, пока литовскому князю Витовту не удалось остановить бегство своих войск и вернуть их в битву. Крестоносцы подверглись разгрому. А польско-литовский король Ягелло спокойненько отсиживался в сторонке, потом увенчал себя лаврами победоносного полководца. Совсем как мой солнцеподобный.

Конечно, эти две битвы далеко не близнецы. Но главное в них схоже. Правый фланг бежал, центр отбил атаку, левый фланг обороняется. Урок Грюнвальда: победа зависит от того, удастся ли вернуть убежавшие войска. Там это были татары и литовцы, здесь — татары (вот совпадение!), румелийцы и сипахи.

Поразмыслим о крымцах. Саадет-Гирей с самого начала не был настроен на серьезную схватку, оттого и попросился на правый фланг, чтобы иметь дело не с регулярными полками Батори и Маттиаса или, того хуже, ландскнехтами Шварценберга, а с трансильванцами. Он наверняка, встретив отпор, решил прибегнуть к излюбленному тактическому приему татар — ложному бегству. Когда вместе с его конницей побежали и румелийцы, Саадет-Гирей просто не стал возвращать тумены, поскакал прямехонько к своему обозу. Ведь царевич заблаговременно расположил его подальше от других турецких лагерей, объяснив, что татарской коннице там сподручнее кормиться!

А куда делись румелийцы? Охваченные паникой, они почти не защищали свой обоз. Союзники, увлекшись мародерством, за ними не гнались. Следовательно, больших потерь румелийцы не понесли. Скорее всего, они просто побежали вслед за татарами. Сейчас Саадет-Гирей, видимо, собрал их у себя — на тот случай, если придется отражать преследователей-христиан.

Сколько «видимо», «возможно», «вероятно»… Но все же придется полагаться на догадки. Конечно, если ошибаюсь, я пропал. Однако без риска на войне не обойтись.

— Чауш Баязет-ага, возьми десять конных телохранителей, скачи к татарскому лагерю. Передай приказ царевичу Саадет-Гирею немедленно вернуть тумены и остатки румелийцев на поле боя. Пусть нападет на христиан, которые грабят румелийский обоз, отгонит их и на их плечах переправится через Тису. Скажи, что ослушание будет караться смертью. Если же он послушается и добьется успеха, то я, сераскер Искандар-бег, после победы вместе с ним смиренно паду к ногам нашего повелителя и буду ходатайствовать, чтобы царевичу даровали крымский престол через головы старших братьев…

Надеюсь, Саадет-Гирей убоится блеска шелкового шнурка и прельстятся сиянием бахчисарайского трона. Но пока Баязет доскачет, пока татары вернутся, пройдет не меньше часа. Все это время нужно поддерживать давление на неприятеля, иначе союзники перегруппируются и вновь отберут у меня инициативу. Надо заставить сипахов сражаться. Их приход воодушевит и анатолийцев, заставит перейти от глухой обороны к контратаке.

Поклонившись султану. Искандар приказал оставшимся янычарам медленно продвигаться вперед, перемещая пушки ближе к реке, а сам вскочил на коня и поскакал в лагерь сипахов. Остановился перед входом, закрытым повозкой, из-за которой торчали тюрбаны дезертиров. Во весь голос закричал:

— Сипахи! Я, сераскер Искандар-бег, волею великого султана принял командование войском правоверных! Атака гяуров отбита! Йени-чери перешли в наступление. Царевич Саадет-Гирей возвращает тумены, чтобы возобновить схватку. Призываю вас вспомнить воинский долг и заветы Корана. Во второй суре Умм аль-Китаб, Матери книг, а сура эта называется «аль Бакара», «Корова», сказано: «Предписано вам сражение, а оно ненавистно для вас. И может быть, вы ненавидите что-нибудь, а оно для вас благо, и может быть, вы любите что-нибудь, а оно для вас зло, — поистине, Аллах знает, а вы не знаете!».

Вы требуете уплаты жалованья. Обещаю: сегодня же вы получите все, что вам задолжала казна, и по пять золотых каждому сверх того. Подумайте также о богатой добыче, двадцати тысячах христианских повозок, которые вы упускаете. Выходите из укрытия, садитесь на коней! Чего вы добьетесь, оставаясь в своем обозе? Если враг выиграет битву, вы все погибнете или попадете в плен. Если победят мусульмане под моим руководством, но без вашей помощи, клянусь, я казню вас всех до единого как трусов и вероотступников. Если же вы пойдете в бой и падете, вас встретят райские гурии! Вспомните, что записано в Свитках: «И никак не считай тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми. Нет, живые! Они у своего господина получают удел, радуясь тому, что даровал им Аллах, и ликуют они о тех, которые еще не присоединились к ним, следуя за ними, что над ними нет страха и не будут они опечалены!».