Книга Ах, война, что ты сделала... - Геннадий Синельников

— Товарищ старший лейтенант, он уже совсем близко! Что делать будем? — спросил меня сержант.

— Иди, не переживай! Отойдем еще немного, а там посмотрим.

Не выдержав, сержант обернулся и дал очередь по машине. Автомобиль остановился. Лобовое стекло разлетелось. Водитель сидел в кабине, навалившись на рулевое колесо. Потом выключил зажигание. Мы посмотрели друг другу в глаза, и уже я нажал на спусковой крючок автомата. Дернувшись, шофер завалился на бок. Подошли. Открыли дверцу.

— Готов. — Я на всякий случай дал очередь в упор.

— Машину сжечь! — приказал подошедший комбат. С машины быстро сняли аккумулятор, бросили горящую спичку в кузов. Пламя заплясало по сухой соломе, загорелись деревянные ящики, а затем и резина. С зенитной установки сообщили, что из кишлака снова появилась машина.

— Кишлак обработайте так, чтобы из него больше никто не выезжал, — приказал комбат.

Через некоторое время к нам подъехал командир роты и привез девочку лет двенадцати. Она испуганно показывала в сторону уходящей вдаль дороги и что-то быстро говорила.

— Салим, переведи, что она говорит и что ей нужно.

Наш батальонный переводчик долго разговаривал с девочкой, потом рассказал:

— Ей 12 лет. С 8 лет она уже замужем. Муж у нее бандит и очень жестокий человек. Они живут в дальнем кишлаке. Сейчас там находится отряд душманов. У них в доме живут несколько человек. Муж заставляет ее за всеми ухаживать, но она не желает это делать. Она слышала про советских, про город Ташкент. Она не хочет возвращаться в кишлак. У нее убили родителей. Она хочет в Ташкент.

Мы слушали перевод Салима и ужасались. Столько натерпеться в такие юные годы! Комбат сообщил в бригаду о девушке, и, получив разрешение, мы взяли ее с собой.

Подходил к концу второй год службы в Афганистане. Совсем недавно в нашу бригаду на работу прибыла первая группа девушек. К ним и определили нашу «пленницу». Прожила она с ними несколько дней. Была весела, красива и общительна. По секрету наш переводчик, уже потом, когда ее не стало, рассказал нам, что ходил к девушке в гости и даже несколько раз был с ней в одной постели, и она очень радовалась их близости.

Командование части связалось с афганцами, те с представителями ДОМА (Демократическая организация молодежи Афганистана), и те решили направить девочку в Кабул, а оттуда в Ташкент на учебу. В назначенное время представители части привезли девочку на кандагарский аэродром. Там осуществлял посадку военно-транспортный самолет афганских ВВС. Он летел в Кабул. За девочкой подошел афганский представитель. Говорят, она шла на посадку неохотно, то и дело останавливалась, махала провожавшим ее русским, шла, снова останавливалась и долго не решалась подняться по трапу в самолет. Когда борт приземлился в Кабуле, девочки в его салоне уже не было — во время полета ее сбросили на землю.

Сделали это за то, что она нарушила Коран, сблизилась с неверными. Душманы убивали всех, кто верил и даже сочувствовал нам. Убивали даже таких, как эта двенадцатилетняя женщина-подросток. Они никого не жалели и не щадили, и мы платили им тем же.

Когда вернулись с операции, командир взвода принес в палатку трофейные деньги. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что узел с деньгами стал намного меньше, чем был на трассе, в нем лежали и распакованные пачки, хотя такого тоже не было. Деньги считать не стали.

— Пойду, схожу в десантный батальон, ребятам немного дам на мелкие расходы, — сказал комбат.

И взял несколько пачек.

Подошли офицеры батальона. С разрешения комбата все присутствующие в палатке тоже взяли немного, из тех, что были россыпью.

— Все, а это унесем в штаб бригады и сдадим.

Когда мы принесли в штаб оставшиеся трофейные деньги, в глазах у многих вспыхнул алчный огонек. Мы сдали их и ушли.

— Зря мы отдали, — сказал комбат. — Нужно было все раздать в батальоне. Люди воюют, рискуют жизнями, так хоть деньгами бы их отблагодарили за такую нелегкую службу. Некоторые здесь уже по году-полтора прослужили и не имеют даже возможности себе что-то приобрести. А в штабе тыловые крысы прикарманят их себе — сумма-то солидная. Думаю, что из-за этих денег еще такой скандал будет, мало не покажется! Бросили мы им яблоко раздора, а зря, не нужно было этого делать.

Он ушел в десантный батальон, а я вернулся в палатку, достал нераспечатанную пачку.

Скоро уезжать, а я за два года так ничего и не смог купить: ни себе, ни жене, ни ребенку, ни родным. Теперь-то уж точно приобрету: магнитофон, джинсы, жене дубленку, дочери подарков. Наверное, еще останется. Можно в Кабул слетать, там выбор большой. Неужели повезло?

Я держал пачку и радовался: «Подумать только, я настоящий миллионер».

И хотя покупательная способность риалов была меньше афганей, а те, в свою очередь, дешевле советского рубля, все равно миллион грел душу и вселял некоторую радостную надежду на светлое будущее. Рейд оказался очень удачным. Такой богатый трофей был впервые за всю нашу службу здесь.

Правда, другие подразделения уже брали нечто подобное, но сумма наших денег была намного больше их. Радуясь удаче, я почему-то постоянно думал о словах комбата и вскоре чувство радости сменилось ощущением тревоги.

— Действительно, зря мы отдали их в штаб. Грязи от них будет еще немало. И те, кто рисковали в бою и по совести имеют на них право, все равно останутся в дураках, а штабные шакалы себя в обиде не оставят.

Через несколько дней один, обиженный на командование бригады, штабной работник поделился с комбатом информацией, что сданные нами деньги в основном разошлись по сейфам и карманам офицеров управления бригады. В Кабул отправлена лишь маленькая их часть. Для их доставки был выделен спецрейс и усиленная охрана. Думаю, что и отправленные в Кабул дальше армейского штаба тоже не ушли. Ведь все мы — люди.

Через некоторое время один, недавно прибывший по замене в батальон, командир роты пьяным был задержан в аэропорту в дукане. Капитан что-то потребовал от дуканщика, а когда тот ответил ему отказом, дал прямо в магазине предупредительную очередь из автомата. На несчастье ротного, начальник политотдела подполковник Плиев заехал в тот же магазин. Ротный пытался убежать от него, но из его маскировочного комбинезона на землю упала распечатанная пачка тех трофейных денег. Вскоре я был у начальника политотдела и выслушивал все, что он думает о вновь прибывших бестолковых офицерах и о нас, тоже таких же, бессовестных и нечистых на руку, командирах и политработниках.

— Все деньги на стол! — приказал он. — Перетрясти весь батальон, вывернуть наизнанку все загашники, но к утру все деньги должны лежать у меня на столе! Не сделаете, как я приказал, — пеняйте на себя. Твой комбат в батальоне человек новый, к тому же только назначенный на должность. С него, как говорится, и взятки гладки. А ты — самый старший по времени службы здесь, поэтому я не буду требовать и спрашивать с Бондарева, я спрошу с тебя, и очень строго! Задачу понял? Действуй! Если ничего не найдешь, я тебя с должности сниму. Батальон перерыть! К утру все сдать!