Книга Чернь и золото - Адриан Чайковски

— Ну вот, — беспомощно промолвил жукан.

— Таниса сумеет о себе позаботиться, — заверил его Тото.

— Если между ними проскочит искра, взрыва не миновать. Мне очень не хотелось оставлять их вдвоем.

— Насчет мантида она, в общем, права… если Чи его увидит так сразу…

— Нет в мире совершенства, — грустно подытожил Стенвольд и нахмурился: — Где Ахей?

Ном куда-то исчез.

Сидя в лесу вместе с ними, он истратил все свое мужество и даже сверх того. Толстый жукан и чумазый мальчишка бесили его особенно: устроили себе бивачок! Таниса тоже не волновалась ни капли, хотя ей, как арахнидке, следовало бы знать. Смотреть больно, как изувечило ее жуканское воспитание.

Тизамон — тот понимает. Это место всколыхнуло в нем страх, непостижимый даже для Ахея. Мантидские отцы из поколения в поколение предостерегают детей против зла, которым может обернуться их родовая гордость. Ахей по привычке хотел достать кости: вместе с ними он как будто лишился одного из своих чувств.

Теперь мантид с арахнидкой — странная пара — отправились в лагерь искать Чируэлл Вершитель. Нужно помочь им, чтобы все это поскорее закончилось. Ахей сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. «Приготовься, маг — если ты, конечно, имеешь право так называться». Он так и не овладел во всей глубине знанием собственного народа, но кое-что все же умел. Теперь, если Чи не найдется, жуканский скептицизм получит полное оправдание.

«Ты торнский ясновидец, так смотри же как следует». Отойдя от костра, но не углубляясь в страшный лес, он собрал вокруг себя нити мира. Он прикасался к Чи, ее руки окрасились его кровью, когда она его перевязывала. Между ними тогда образовалась связь, крепкая связь, которая не даст ему заблудиться.

Пугавший его Даракион вместе со всеми своими былыми ужасами наконец-то уснул, и сосредоточиться стало легче.

В Асте кишели многие тысячи душ, но все они были осоиды или рабы осоидов. Кое-где вспыхивали искрами злосчастные отпрыски старых рас. При желании он легко бы нашел Тизамона и Танису по одной только ауре. Номы, арахниды, мантиды — древние правители мира.

Чи такого наследия не имела, но он чувствовал нить, связавшую их благодаря ее милосердию — а может быть, и не только ему? Отгоняя от себя эти мысли, Ахей пробирался через времяночный город Аста, сквозь мертвое скопище машин, сквозь спящих солдат, надсмотрщиков и механиков. «Где же ты, Чи?»

Его мастерство оказалось еще слабее, чем он полагал. Уж знакомого-то человека на таком близком расстоянии он обязан найти! Может быть, это машины препятствуют его магии? Или он, к стыду своему, вовсе ни на что не способен? Ему не попадалось ни малейшего знака, который мог бы привести к ней.

Каков первый признак глупца, говорят у номов? То, что он прислушивается к глупцам. Все верно. Он, Ахей, оказался в компании глупцов, составляющих заговоры и придумывающих машины. Стенвольд заявил, что Чи увезли в Асту, а он и поверил. Ее там нет — Тизамон попусту тратит время и силы. Поняв, в чем дело, Ахей испытал определенное облегчение: не так уж он, выходит, и плох — но это чувство тут же сменилось отчаянием. Чи вне его досягаемости, и он не сможет освободиться.

Даракион у него за спиной пробуждался, расправлял члены. Ахей поспешил к костру и тут заметил, что он не один.

— Вершитель! Полукровка! — окликнул он. Оба уже вскочили и взялись за оружие. — Прочь от костра, дураки! — Они кинулись на его голос вслепую, ничего не видя в не существующей для него тьме. Сам он ясно видел их, видел деревья, костер и солдат-осоидов, которых привлек сюда их тусклый огонь.

Стенвольд и Тото успели скрыться во мраке, прежде чем те подошли. Кто-то из солдат открыл потайной фонарь и обвел лучом лес, другие закричали на него, веля прекратить. Их было с полдесятка. Один, став на колени, осматривал землю.

— Я же сказал, что видел костер. Контрабандисты, что ли? — донеслось до Ахея.

— Уходим в лес, только тихо, — прошептал Стенвольд.

— Не надо в лес, — начал Ахей, но эти двое уже углубились туда. Он чувствовал, как что-то шевелится вокруг — не деревья, а пролитая здесь кровь, боль и ужас тех, кто здесь погибал. Дыхание у него пресекалось, сердце бешено билось. Осоиды крались за ними, прислушиваясь к хрусту веток под ногами беглецов.

— Вот теперь посвети, — сказал кто-то.

Стенвольд и двое других бегом устремились в самую чащу.

Луч нащупал Ахея. Позади закричали, мимо него с треском прошел разряд. Он бежал, чуть не плача; Даракион шевелился вокруг, осоиды с гиканьем неслись по пятам.

Стенвольд и Тото впереди спотыкались, точно слепые. Он прибавил ходу, стараясь догнать их, и сам споткнулся о какие-то лозы, которых миг назад еще не было здесь. Осоиды посылали в него разряды и арбалетные стрелы. Густой колючий подлесок опутывал ноги, цеплялся за рукава. Он свернул, чтобы обойти эти заросли. Стенвольд и Тото бежали по кругу, возвращаясь к опушке, а его самого затягивало все дальше.

Он разбудил лес, привлек его внимание. Чувство неизбежности охватило Ахея. Лучше уж погибнуть от рук осоидов, но выбирать теперь поздно. Вокруг высились огромные, корявые, с растрескавшейся корой стволы, терн и шиповник росли повсюду. Куда ни сворачивай, свободна только одна тропа — та, что ведет в глубину.

Сзади послышался вопль. Оборачиваться не хотелось, но что-то помимо нездорового любопытства заставило его сделать это. Поле зрения заслоняли деревья, но ужас, звучавший теперь в голосах осоидов, он различал хорошо.

— Что это? Бей его! Бей! — Ахей на миг разглядел фигуру — не человека, не насекомое и не растение. Ее усеянные шипами руки поднимались и опускались смертельно быстро.

Потом стало тихо. Думая о крови, впитавшейся в почву Даракиона, Ахей закрыл свои зоркие ночные глаза и стал ждать.

Даракион тоже ждал. Открыв наконец глаза, Ахей не увидел ни химер, ни чудовищ, но между деревьями стоял мрак, непроницаемый даже для его взгляда. Собравшиеся там тени были не просто тенями, и он, поняв это, постарался на них не смотреть.

— Чего ты от меня хочешь? — еле слышно просипел он, но тени молчали, и он догадался, что лес задает ему тот же вопрос. У Ахея достало дерзости привлечь его внимание, и лес желал знать причину.

Прошло не меньше ста лет с тех пор, как с Даракионом говорил кто-то. У номов это было строго запрещено из-за осквернивших лес темных деяний.

Но Ахея, стоящего живым в этом месте вечного умирания, посетила такая мысль: если люди не говорили с Даракионом больше ста лет, откуда им знать, на что он способен? Номы пугают детей сказками о Даракионе, но даже они согласны с тем, что в лесу обитает сила.

Ахей не просто так оказался здесь. Он искал Чи, когда почувствовал, что лес пробудился. Он слабый провидец, и поиски не удались ему, но сейчас он находится в самом сердце великой магии.

Ночь потеряла реальность. Он был вне времени, вне законов. В этот миг он чувствовал себя способным на что угодно. Он мог возместить своей расе ее потери, отменить революцию… да мало ли что еще.