Книга Лунная девушка - Анна Овчинникова

— Я и сам прекрасно помню! — прервал толстяк. — Ну конечно, я велел поместить негодяя в одну из нижних камер, они обычно становятся более разговорчивыми после того, как…

— Мы забираем его, — прервал Ирч-ди.

— Э-э-э… Как скажешь, блистательный лава-дар. Сейчас я кого-нибудь туда пошлю…

— Я сам за ним схожу! — прохрипел я.

Начальник тюрьмы уставился на меня так, словно я ляпнул отъявленную непристойность, но лавадар рявкнул:

— Воля Высочайшей! — и сунул ему под нос металлическую бляху с изображением трилистника.

— Х-хорошо… Конечно, как скажете… Тогда позвольте мне вас проводить!

С тоской посмотрев на тарелку, толстяк накинул на плечи подбитый мехом плащ.

Лестница, по которой мы спускались, уходила, казалось, в самую Бездну. Несмотря на теплую одежду, меня колотила дрожь — не столько от царившего здесь промозглого холода, сколько от глухих страшных криков, порой доносившихся как будто из стен.

На каждой площадке под ярко пылающим факелом дежурил стражник; по тому, сколько таких площадок мы прошли, я мог судить, как глубоко мы спустились под землю.

Проклятое место! Наверное, даже таракан не смог бы долго просуществовать в этой дыре!

— Долго еще?! — прохрипел я, негодуя, что чертово горло не позволяет мне крикнуть во весь голос, как мне бы того хотелось.

Но начальник Горахага, топающий передо мной, сразу по пятам за здоровяком, вздымающим над головой факел, уловил мой хрип.

— Почти пришли! — сообщил он и снова принялся жаловаться на обилие работы и на свою многотрудную жизнь.

Меня чертовски раздражал этот тип, но я был рад его назойливой болтовне, потому что она заглушала адские звуки, напоминающие мне о Помосте Казней. Однако чем ниже мы спускались, тем глуше становились крики и стоны, пока, наконец, не умолкли совсем. Наверное, униты недаром верят, что в Бездне царит не только вечный мрак, но и полное безмолвие…

— Здесь, — толстяк остановился, переводя дух.

Стражник загремел многочисленными засовами, и едва толстая двойная дверь приоткрылась, из-за нее вырвался нечеловеческий визг.

Я выхватил у стражника факел, оттолкнул его и ворвался в камеру, как в логово Ночных Владык.

— Джейми! Где ты?..

Никто не отозвался на мой сдавленный хрип, но дикие крики смолкли.

Застыв у входа, я смотрел на голых людей, сбившихся в тесную кучку на полу, и на стаю скрэков, облепивших окровавленный труп, у которого не было лица, а руки были обглоданы до костей… Многие еще живые люди были зверски искусаны, и я увидел, как вспугнутый светом скрэк отцепился от руки сидевшего с краю человека…

— Унита, — машинально поправил я себя, как будто это сейчас имело какое-то значение.

В камеру ввалились мои спутники, свет вспыхнул ярче. Скаля длинные зубастые пасти, скрэки с недовольным верещанием отхлынули от добычи и один за другим исчезли в дыре в углу.

— В последнее время их развелось столько, что просто спасу нет! — пожаловался начальник тюрьмы. — За прошлую улу сожрали троих заключенных, — но что я могу поделать? Их не берут никакие яды…

— Джейми! — я хотел заорать во все горло, но снова разразился кашлем, шаря глазами по тем, кто сидел на полу.

Среди несчастных, полузамерзших, искусанных, но все еще живых существ я не увидел тан-скина — и с ужасом воззрился на истерзанное тело на полу…

— О господи… Нет!

— Джу-лиан…

Почти неслышный шепот, раздавшийся за моей спиной, заставил меня резко развернуться, — и в дальнем углу камеры я увидел того, кого искал.

Раздетый догола, как и все остальные заключенные в этой душегубке, Джейми лежал на земляном полу, истоптанном лапами скрэков.

Я одним прыжком оказался рядом, воткнул факел в пол, наклонился над ним…

Парень был весь в крови, но то была старая кровь — память о наших предыдущих передрягах. Другие заключенные вышвырнули тан-скина в дальний угол камеры, не пожелав делиться с ним теплом своих тел, побрезговав греться об этого низшего из низших. Двуногие собратья отвергли Джейми, но скрэки не тронули его. Не тронули, хотя тот не смог бы оказать им ни малейшего сопротивления. Он даже не шевельнулся, когда я схватил его за руку, холодную, как у мертвеца.

— Ничего, — давясь словами, я сорвал с себя плащ. — Все будет в порядке, дружище… Сейчас я тебя отсюда заберу…

Я положил Джейми на плащ, закутал с ног до головы, обернулся, ища глазами еще какую-нибудь одежду…

Лавадар, начальник тюрьмы и стражники со смесью отвращения и недоверия на лицах наблюдали, как я вожусь с полудохлым скином. Ирч-ди презрительно скривил губы, но в ответ на мой бешеный взгляд содрал с плеч начальника тюрьмы тяжелый плащ и бросил мне.

— Все будет в порядке, Джейми, — я завернул унита в подбитую мехом ткань, приподнял, натягивая ему на голову капюшон. — Нам не впервой выбираться из разных поганых мест, верно?

— Вер…

Лохматая голова упала мне на плечо, и ко мне на миг вернулся прежний голос, но крик почти сразу перешел в новый приступ кашля. Я беспощадно его задавил, прижал пальцы к шее тан-скина и не дышал, пока не почувствовал слабое биение пульса.

Я встал, держа Джейми на руках, и быстро направился к выходу.

— Дайте этим людям одежду, — уже на пороге прохрипел я отскочившему в сторону начальнику тюрьмы. — И принесите сюда побольше факелов.

— Да, блистательный итон Джу-лиан, — пробормотал толстяк раньше, чем Ирч-ди успел подкрепить мои слова криком:

— Воля Высочайшей!

Глава шестнадцатая

Шантера Скода

Внизу шумели подвыпившие постояльцы, но то был едва различимый шум: Скод отвел нам лучшую комнату на втором этаже, вдалеке от лестницы и общего зала.

Не знаю, какую власть имел Ирч-ди над хозяином шантеры, но тот принял нас с таким почетом, словно мы владели контрольным пакетом акций его заведения. Он не задал ни одного неудобного вопроса и предоставил в наше распоряжение все, чем владел: кровати, еду, выпивку, сколько угодно горячей воды, даже жестяную ванну… Но всего этого было мало, чтобы вернуть к жизни полумертвого унита.

— Ты должен сходить за лекарем, Ирч-ди, — я отвернулся от кровати, на которой под тремя одеялами лежал Джейми, и взглянул на воина, сидящего в кресле с бокалом в руке.

— Ни один лекарь не согласится лечить тан-скина, — Ирч-ди отхлебнул из бокала, сморщился и выплеснул остатки на пол.

— Даже если ему прикажет лавадар принцессы?

— Даже если ему прикажет сама Высочайшая. Лекарь, который пользует скинов, будет обречен на голодную смерть, ведь к нему уже никогда не обратится ни один кархан.