Книга Каменный век. Книга 4. Клан Мамонта - Сергей Щепетов

Пришлось многострадальным мышцам Семена вспомнить, как это бывает, когда один против многих, когда сплошные развороты, вращения, перехваты, круги и восьмерки, когда нужно создать вокруг себя свистящий смертоносный круг, проникнуть в который почти невозможно. Эту технику Семен не применял давно, и к тому же сейчас у него в руках был не посох, а «большой меч». Это – труднее, но это и – страшнее. Да, тяжелым клинком на древке можно, пожалуй, отрубить конечность, снести голову или развалить противника до пояса. Можно, но тогда на долю секунды разомкнётся спасительный круг, и чье-то оружие достанет тебя. А потому никаких романтических излишеств – все на предельной дистанции, все неощутимо легкими, режущими касаниями кончика лезвия…

Взмах палицы с выходом вперед – уклонение и подрезающий нижний с потягом на себя (попал, но противник стоит – он еще не понял…). Широкий от-машной – слева направо, справа налево, слева направо и – выпад с сокращением дистанции. Клинок цепляется за лицевые кости противника – есть! А теперь без разворота: тычок древком назад (еле успел!), верхний выкручивающий блок с отводом и – косой колющий сверху в корпус (где-то там, кажется, печень…).

Набегающий справа противник взмахнул палицей. Семен понял, что уходить поздно, и подставил древко… Удар чужака пошел, но уже независимо от автора – рука с оружием отделилась от тела. Еще один короткий посвист, и высокий широкоплечий воин, лихо отбивавшийся от двух женщин сразу, дрогнул и остановился – из его бока торчал край метательной пластины. Это было, конечно, лишним, но «в капусту» его изрубили немедленно. Семен оглянулся и увидел желтозубый оскал неандертальца: Хью расстался с «бумерангами» и начал работать короткой тяжелой пальмой. Пожалуй, нельзя было сказать, что он дрался с противниками. Он просто убивал их – одного за другим…

Глава 10ВОПЛОЩЕНИЕ

Это была победа. Со всеми вытекающими последствиями…

Остановить добивание раненых, снятие скальпов и отрубание голов Семен даже не пытался: ясно, что никто не обратит на приказ внимания, а если и обратит, то не поймет – люди сейчас невменяемы. Чтобы самому хоть немного успокоиться, он стал считать: «Трое женщин убиты, хьюгги… пятеро. А этих? Десять… тринадцать… пятнадцать, шестнадцать…»

Он не закончил: главная воительница Сухая Ветка вдруг бросила нож, бросила окровавленный пучок чужих волос, опустилась на колени и завыла. Уцелевшие члены ее команды… Нет, утешать ее они не стали – они к ней присоединились на разные голоса. Одна другой громче.

«Это надо просто пережить, – сказал Семен сам себе. – Через полчаса или через час все устаканится, можно будет перевязать раненых и… сматываться отсюда. А до тех пор чем заняться? Посмотреть, что у местных в шатрах? Никто ведь этого не сделает – эпоха грабежей еще не наступила. Здесь и сейчас к чужому никто не прикоснется – чтоб не подцепить мистическую скверну». Он занялся осмотром жилищ и вскоре убедился, что на трофеи рассчитывать не приходится: «Спальные и кухонные принадлежности, лошадиная упряжь, кое-где недоделанное оружие. Встречаются костяные фигурки животных и мелкие предметы из кости и дерева непонятного назначения. Брать тут нечего и незачем. А это что?»

На дальнем краю стойбища располагалась низкая широкая палатка, крытая хорошо выделанной кожей и разрисованная странными красно-черными узорами. Линии скрещивались, переплетались, как бы образуя контуры животных, только ни одно из них внятно не читалось. «Походное святилище, что ли? Обитель духов?» – усмехнулся Семен и поинтересовался вслух:

– Есть кто живой?

Ответ (точнее, его отсутствие) следовало бы трактовать как отрицательный, однако Семен усомнился: откидывающаяся на входе часть покрышки была прикрыта аккуратно и, похоже, закреплена изнутри. «Ну что ж, тогда будем действовать по законам военного времени!»

Двумя взмахами пальмы он вспорол кожу крест-накрест, откинул лезвием края и заглянул внутрь. Как раз напротив дыры на застланном шкурами полу сидел человек: ноги скрещены по-турецки, руки лежат ладонями вниз на бедрах, спина прямая, голова поднята, глаза… «Нет, глаза не закрыты, а опущены вниз – мужик как бы смотрит на собственные ноги в замшевых штанах. И при этом не двигается. Кисти рук довольно изящные – на лапы воина непохожие. Лицо морщинистое с жидкой белесой бо-роденкой, но на старца, пожалуй, не тянет. Одежка из замши, вся в узорах и к тому же увешана какими-то хреновинами и фигульками. Надо полагать, что это амулеты и обереги. Дело, конечно, хорошее, но зачем же столько?!»

– Так, – сказал Семен по-русски, – первобытный йог или маг, значит. Люди тут режутся, воюют, а он, понимаешь, посиживает!

– И ты садись.

Никакого движения или звука, но ответ явно был – что-то похожее на «мыслефразу», как это бывает при общении с животными. «Становится все интересней и интересней, – признал Семен. – Мужик довольно хилый, и голыми руками со мной, пожалуй, не справится. Наверное, он колдун вроде меня, так что особой опасности не представляет. Поболтать с ним, что ли? Ничего страшного, наверное, не случиться, зато, может быть, ихний язык освою. Что положено говорить в приличном обществе в подобных случаях?»

– Чо, мужик: знакомиться будем или сразу тебя мочкануть?

Движения век вроде бы и не было, но теперь на Семена смотрели узкие прорези глаз. Он тоже сощурился, вглядываясь в эти щели, и вдруг обнаружил, что находится в состоянии ментального контакта. Причем инициатива исходит не от него. Однако…

Рука человека шевельнулась и медленно пошла вверх. Оказалось, что к среднему пальцу на ремешке подвешена маленькая костяная фигурка, изображающая непонятно что. Раскрытая ладонь застыла на уровне лица, а фигурка на фоне ладони продолжала раскачиваться, словно сама по себе. «Это как же у него получается?» – заинтересовался Семен и стал всматриваться, пытаясь различить движение пальца незнакомца. Различить не смог, зато почувствовал, что именно это ему по-настоящему интересно, именно это для него важно, а не какая-то там война, неандертальцы и лоурины, потому что их нет в этом единственно настоящем, бескрайне-туманном мире, где страдают в поисках воссоединения Адда, Укитса и Иму…

«А вот не выйдет, – успел спохватиться Семен и мысленно усмехнулся: – Знаем мы эти штучки!»

И в туманном, размытом мифическом мире, с которым он чуть слился, появился вполне конкретный зверь – серый волк. Этот волк осмотрелся, принюхался, да и кинулся в погоню за ближайшим призраком. А потом и за дальним. Нет, он не пожирал их одного за другим, а как бы втягивал, воплощал их в себя, лишая собственного бытия. Он, значит, их лишал, а они прорезывались обратно, высвечивались вновь. Продолжалось это целую вечность – мнимую, конечно.

Все кончилось резко – словно и не было. Тыльной стороной ладони незнакомец вытер пот со лба.

– Твои духи сильны, – устало признал он.

– Не жалуюсь, – усмехнулся Семен. – Имя?

– Ващуг.

– Колдун, небось? – устало зевнул Семен.