Книга Хундертауэр - Сергей Чичин

Обернулась к орку, полагая, вероятно, что никто ее в темноте не видит, и подавила сокрушенный вздох. Кижинга с готовностью вздохнул в ответ, тоже глотнул из баклажки и вручил ее Чумпу. Ущельник вздыхать не стал, хотя взвесил флягу на руке с явной тоской.

— Там конечно еще есть, но…

— Но прежде чем ты дотуда еще раз дойдешь, я тебя превращу во что-нибудь прыгучее и квакучее, — предрекла ведьма. — Ты что ж думаешь, я запах собственной настойки не узнаю? Я с ней, знаешь ли, очень близкое знакомство вожу долгими одинокими вечерами. Только того, чем вы там добулькиваете, мне обычно на месяц хватает.

— Мне бы тоже хватило, — генерал отобрал у Чумпа баклажку, одним глотком допил и беззаботно швырнул через плечо в кусты. — Кабы посудинка была побольше или я был поменьше. А так — только раздразнили. Есть чем занюхать?

— Разве что портянкой, — печально предложил Чумп. — Зато сразу вставит. Можно еще листвой зажевать, вон друид всегда так делает, когда полагает, что за ним никто не смотрит. И когда не бегает, как идиот, среди деревьев с новой кувалдой.

— Между прочим, толпа уже в паре минут от нас, — обрадовал Зембус, но бегать как идиот уязвленно прекратил и вернулся к компании. — Давайте выдадим им расхитителя? От краденых им копий не так уж много толку, чтобы за них тут войну устраивать.

— А от палаток? — возмутился Чумп. — И вообще я ничего не крал. Я честнейшим образом менялся. Распродал абонемент на паладина на полгода вперед. А вот на тебя никто почему-то не позарился. Наверное, за лентяя посчитали, спишь-то ты будь здоров. И на тебя, анарал, тоже — ты спишь умеренно, но много жрешь. А все остальное — взятки, чтобы я увез подальше вон то разорение, что по кустам фею ловит.

Ведьма с большой сноровкой довершила вырисовывание круга и на глазок набросала в нем семиугольник.

— Факел мне зажгите кто-нибудь! Я ж не вижу ничего, а значки те только срисовывать — не хватало мне еще наизусть помнить такую калабуду. Правда, факел в таком деле идея не блестящая, не дай бог пепел…

— Дай мне, — Хастред отобрал у нее кисть. — Все равно с какой стороны чего писать? Это я быстро, это у меня практика…

Практика у него и впрямь была немалая. Площади начертанных им магических кругов и иных фигур хватило бы, чтобы покрыть все подходящие поверхности Хундертауэра, включая полы, мостовые, гребни стен и ратушную площадь. Периодически на этой почве случались весьма печальные казусы, в итоге приучившие Хастреда относиться к начертательным работам с вящей осторожностью. Так, в свое время книжник поимел на этой почве немало проблем с копошильской стражей. Эти косные служаки совершенно не поняли, в чем радость столкновения в пентаграмме, начерченной посреди ночной улицы, с демоном, которого неосторожно вызвал жадный до науки гоблин. Проводить опыты по вызову демонов дома смекалистый Хастред благоразумно остерегся, да и улочку выбрал самую пустынную, и что бригадир стражи выбрал ту же самую улочку для своего ночного рейда, не было его виной. А вот что он еще долго ставил себе в вину, так это ошибку в начертании, воспользовавшись которой (а также, в качестве приступка, повалившимися в поленницу стражами) демон одним прыжком добрался до ближайшего карниза, оттуда торжествующе нагадил на стражу и наблюдающего из засады чертежника и умотал по крышам в неизвестном направлении. Хастреду стоило большого труда убедить стражу, что он такой же как они случайно пострадавший. И то бригадир взял его на заметку и с тех пор при встрече посматривал с подозрением, а один раз даже спросил подорожную, чем немало озадачил гоблина и как следствие — спровоцировал драку. За демоном, к слову, охота развернулась по всему городу, ибо оказался он не особо страшным, зато исключительно мерзким созданием, пакостил всем без разбору такими методами, что и перечислять-то противно, и в итоге был забит насмерть скалками двух старушек, на кухню к которым неосмотрительно проник со своими похабными целями.

Так вот, Хастред перехватил кисть и опытно набросал один, второй, третий символ. Он их уже не раз выводил, рука свое дело знала, все-таки готовиться в каллиграфы — не шутка. Когда краем уха ухватил совсем недалеко приглушенные голоса с характерным гнолльим подлаиванием, рука понесла сама, успел еще подивиться, что при отбитой башке такая координация, потом озарился догадкой: не будет координации — еще не так отобьют, потому последние знаки выписывал уже не глядя на бумагу. Значки ложились на траву сами собой, ошибок тут быть не могло, по большому счету все комбинации символов строятся по одному принципу, имея некоторый опыт и простое чувство правильности, каковым книжник скорбел с малолетства — не ошибешься…

— Во малюет, — ахнула рядом и ведьма. — Надо же, как по родине соскучился. Приспичило парню!

— Всегда поспешает, — хозяйски посетовала эльфийка. — Такой торопыга.

Хастред их не слышал — кровь стучала в висках с давно позабытым азартом. Три значка одним причудливым росчерком кисти. Пронеслась короткая отрывистая мысль где-то в самой глубине черепа: а ведь движение руки в этом росчерке поразительно напоминает один из зембусовых мечевых финтов, словно бы и должен выписываться в воздухе, а не на земле, и клинком меча вместо растрепанной ведьминой кисточки… Следующая тройка, после беглого взгляда на измятый лист в левой руке. Глаз успел схватить только первый символ, но этого оказалось довольно, едва дописав его рука сама ушла на новый виток, не остановишь, и вот уже выливается второй, а на излете из его хвостика инстинктивная закрутка кисти взмокшей ладонью вытягивает третий, до странности плюгавый, словно ущербный, но никакого другого в этом ряду и представить себе немыслимо…

— А вот сейчас собьется! — тихонько пробормотала ведьма чуть ли не с надеждой. — И все перерисовывать наново. Ух и дам по башке!

— Не собьется! — бодро откликнулся генерал. — Мой парень, из элитного отряда. Мои не сбиваются. Рази что считая, сколько вражин за пинок завалил. Тут я и сам порой путаюсь, ибо вечно забываю, сколько идет после двух.

— Хастред не сбивается, — со знанием предмета поддержал и Чумп. — Это у всяких эльфов грамотных есть правила, в которых ошибиться — как нечего делать. А наш по-любому такую околесицу выводит, что богам проще подыграть, чем разбирать им написанное.

— Готово, — Хастред лихим росчерком завершил свое художество. — Дальше только слова говорить, какие там положены. Это уж ты сама зачитывай, у меня только почерк хороший, а произношение — разве что гзурские анекдоты пересказывать. Панимаешь, да?

— Вот это и есть хороший почерк? — усомнилась ведьма. — Да ты оптимист, юноша. Ну, а вы чего встали? Быстро все в круг, и барахло свое прихватите. Гноллы меня терпят, и на том им спасибо, но ежели уличат в пособничестве ворюгам…

— Кто тут ворюга? — запальчиво возразил было Чумп, но генерал во избежание долгих и бесплодных дебатов пихнул его в спину, отправляя в сторону круга. Сам подцепил палатки с рогатинами и кряхтя поволокся следом. Краем глаза упорно косил на ведьму — ну не может же так и отправить, не налив на посошок? А выпить хотелось весьма. Как всегда после боя. Можно даже сказать просто — как всегда. В последнее время генерал неоднократно ловил себя на каверзной мысли, что без глотка горячительного жизнь кажется штукой до чрезвычайности серой и нелюбопытной.