Книга Сохраняющая машина - Филип Киндред Дик

— Хорошо, — сказал партийный чиновник. — Поезжайте, и пусть они поймут, насколько нежелательно здесь их присутствие, как для местного населения, так и для Административного Совета по оказанию помощи пострадавшим от войны районам. Скажите им, что будет созвано законодательное собрание и что оно издаст специальный декрет, выражающий возмущение этим вмешательством межзвездной организации в наши внутренние дела.

— Знаю, знаю, — устало ответил Леконт. — Все это давно обсуждено, я все знаю.

— Сэр, — окликнул его шофер, — ваша машина уже готова.

— И доведите до их понимания, — заключил прерываемый тресками голос партийного чиновника, — что вы не уполномочены на ведение переговоров, что не в вашей власти допустить их на Землю. Это может сделать только Совет, а он, конечно же, твердо стоит против.

Повесив трубку, Леконт торопливо направился к машине.

Несмотря на противодействие местных властей, представитель ЦКОГа Питер Худ решил расположить свою штаб-квартиру прямо на развалинах НьюЙорка, прежней столицы Терры. Это должно придать дополнительный авторитет сотрудникам ЦКОГа, постепенно расширяющим область влияния своей организации. В конце концов эта область должна охватить всю планету, но на это могут потребоваться десятилетия.

А ко времени завершения этой задачи, думал Питер Худ, шагая среди развалин главного железнодорожного депо Нью-Йорка, сам он давным-давно уйдет на пенсию. От прежней цивилизации здесь осталось совсем немного, а местные рутсоводители — все эти политические ничтожества, слетевшиеся сюда с Марса и Венеры (так вроде называются ближайшие к Терре планеты) — сделали крайне мало. И все же их усилия вызывают восхищение.

— А знаете, — обратился Худ к группе почтительно следовавших за ним подчиненных, — ведь они выполнили за нас всю самую трудную, черновую работу, мы должны в ножки им кланяться. Вы только подумайте, каково это — прийти на пустое место в полностью уничтоженную зону. Ну, они неплохо на этом поживились, — заметил один из сотрудников, Флетчер.

— Не важно, чем они руководствовались, — возразил Худ. — Результаты есть, и это самое главное.

Он вспомнил чиновника, встретившего их в своем паровом автомобиле. Изукрашенная какими-то сложными орнаментами и эмблемами, машина выглядела весьма импозантно и официально. А вот их, этих местных, их-то никто не встречал сколько-то там лет назад, когда они прилетели сюда, — разве что повываливались из подвалов какие-нибудь почерневшие, опаленные радиацией бедолаги и поразевали рты в немом изумлении. Стоит только подумать — мурашки по коже.

— Сэр, — четким военным салютом прервал размышления своего начальника один из младших чинов ЦКОГа. — Нам удалось обнаружить неповрежденное сооружение, в котором могли бы временно разместиться вы и ваш штаб. Оно расположено под землей. — На лице говорившего появилось смущение. — Это совсем не то, на что мы надеялись… но все более приличное уже занято местными.

— Да, — согласился Худ, — у них было более чем достаточно времени на осмотр этих развалин. Но я не возражаю, вполне сойдет и приведенный в порядок подвал.

— В этом сооружении, — продолжил его подчиненный, — прежде располагалась одна из главных гомеостатических газет, «Нью-Йорк Тайме». Она печатала себя прямо здесь, под нами. Во всяком случае — если верить картам. Пока что мы не нашли саму газету, гомеогазеты чаще всего закапывались под землю на целую милю, даже глубже. Поэтому мы пока не знаем, что там уцелело.

— Если она жива, — сказал Худ, — это было бы бесценным подарком.

— Да. Ее терминалы разбросаны по всей планете; она, как я понимаю, ежедневно выпускала тысячи различных изданий. Какая часть из этих терминалов функционирует?… Трудно поверить, — перебил он сам себя, — что местные политики даже не пытались восстановить хотя бы одну из десяти или одиннадцати всемирных гомеогазет, однако так оно, видимо, и есть.

— Странно, — согласился Худ. — Ведь это так облегчило бы их задачу.

Радиация в атмосфере затрудняла, делала почти невозможным прием радио- и телевизионных программ, так что работа по собиранию в клочья разбитой водородными взрывами цивилизации полностью ложилась на газеты.

— И это настораживает, — обернулся он к своим спутникам. — Может, они не очень-то и стараются? И вся их работа — чистое притворство?

— А что, если, — ответила Худу собственная его жена Джоан, — им попросту не хватает умения? Ведь запустить гомеогазету не так-то легко.

«Ты совершенно права, — подумал Худ. — Сомнение должно толковаться в пользу обвиняемого».

— Так что последние выпуски «Тайме» вышли как раз в день Несчастья, — сказал Флетчер. — И с того самого момента вся огромная сеть, собиравшая новости и передававшая их в газету, простаивает. И никто не заставит меня с уважением относиться к этим политиканам; совершенно очевидно, что даже основные, первичные принципы культуры — для них темный лес. Возродив гомеогазеты, мы сделаем для восстановления довоенной цивилизации больше, чем они десятком тысяч жалких своих проектиков. И лицо его, и голос были полны презрения.

— Не знаю, возможно, вы и ошибаетесь, — сказал Худ, — но пока оставим это. Хотелось бы найти цефалон газеты в сохранности, его нам сейчас не заменить.

Впереди уже зиял чернотой вход, расчищенный бригадой ЦКОГа. Вот это, решил эмиссар Центавра, и будет его первым шагом на опустошенной войной планете — надо вернуть прежние мощь и влияние этому огромному самообеспечивающемуся механическому организму. Возобновив свою деятельность, гомеогазета снимет с плеч Хуга часть бремени, освободит ему руки для другой работы.

— Господи Исусе, — пробормотал один из продолжавших расчистку рабочих, — в жизни не видал столько хлама Они его что, нарочно сюда натолкали?

От тяжело колотившейся в его руках всасывающей печи исходил тусклый красноватый свет. Весь попадающий в нее мусор печь преобразовывала в энергию, проход становился все шире и шире.

— Я хочу как можно скорее получить доклад о ее состоянии, — обратился Худ к группе техников, ждавших возможности начать спуск под землю. — Сколько времени потребуется на восстановление, как много… — Он смолк, увидев две фигуры в черном. Служба безопасности, полицейские, прилетевшие на своем собственном корабле. В одном из подошедших Худ узнал Отто Дитриха, высокопоставленного следователя, сопровождавшего Центаврианскую армаду. Узнал и непроизвольно напрягся; это давно стало безусловным рефлексом — было видно, как все рабочие и техники мгновенно замерли, а затем понемногу вернулись к своим прерванным делам.

— Да, — сказал он Дитриху. — Очень рад вас видеть. Давайте пройдем сюда и поговорим.

Худ прекрасно знал, что нужно следователю, ожидал его прихода.

— Я не стану отнимать у вас много времени, — сказал Дитрих. — Я понимаю, насколько вы заняты. А что это здесь такое? — Он огляделся. Круглое, до блеска выбритое лицо светилось живым, настороженным интересом.

В небольшом боковом помещении, превращенном во временный кабинет, Худ обернулся к полицейским.