Книга Сам без оружия - Алексей Фомичев

– И? – усмехнулся Гоглидзе.

– И тогда, если следовать логике Григория, – вставил Щепкин, – мы имеем новые вопросы. Кто действительно похитил документы из сейфа? Где они? Точнее, у кого они?

– И кто подбросил японцам фальшивки! – добавил поручик.

– Это как раз не вопрос. Тот же, кто украл подлинники. Важнее – кто этот человек, что ему надо и где он? А самое важное – что нам теперь делать?

Щепкин хлопнул ладонью по стопке и отвернулся. В купе повисла тишина. Контрразведчики угодили в тупик.

За окном раздался короткий гудок паровоза. Вагон едва заметно качнуло.

– Ну вот, прицепили новый паровоз, – вздохнул Белкин. – Скоро поедем. Спасибо гостеприимному Екатеринбургу. Хоть что‑то хорошее сделано.

Он перехватил угрюмый взгляд Гоглидзе и замолчал. Сарказм сейчас был неуместен.

…Остатки двух сгоревших дотла вагонов, залитые пеной и издалека выглядевшие как шапки горных вершин, увез уцелевший паровоз. На смену ему приехал новый, подцепил состав и медленно дотащил до Екатеринбурга. К тому времени пассажиры, опрошенные полицией и немного отошедшие от бурного вечера, уже расселись по купе и рассуждали о бытии под горячие блины, охлажденную водку и ледяное шампанское.

Японцев увезли в город кареты медицинской помощи. К счастью, среди них не было раненых и обожженных, не считая легкого ожога Кихо. Губернатор, узнав о произошедшем, выделил личный автомобиль для дипломатов и велел устроить их самым лучшим способом. Он же распорядился подогнать новые вагоны и паровоз для состава.

В городе задержались почти на четыре часа. За это время Щепкин успел просмотреть захваченные документы, признать в них подделку, причем высокого качества, со всеми штампами, подписями и нумерацией, сообщить в столицу о частичной неудаче операции и запросить дополнительных указаний. Сам же вместе с офицерами засел за анализ обстановки и проработку дальнейшего плана.

Диана собрала съемочную группу в купе Зинштейна, заказала несколько бутылок вина, коньяка и шампанского. Режиссера после произошедшего охватило возбуждение, и он начал быстро записывать пришедшие в голову идеи, а остальные помогали ему по мере сил.

Герои пожара Скорин и Браун, получив порцию благодарностей от властей и бурные аплодисменты от коллег, предавались наслаждению в обществе бурбона и женщин.

В Екатеринбурге пассажиров окружили заботой, предоставили желающим лучшие номера в гостиницах, завалили спиртным и яствами. Погорельцев губернатор снабдил средствами из личного фонда для восполнения багажа. В большей степени это касалось дипломатов, кроме двух чемоданов, у них ничего не было.

В основном из‑за японцев и задержали поезд так надолго. А железнодорожное начальство срочно рассчитывало график движения, чтобы предоставить поезду зеленую линию, дабы нагнать отставание.

После короткого совещания Щепкин отправился на вокзал, оттуда тайно выехал на телеграф, там показал удостоверение и потребовал прямую телеграфную связь с Петербургом.

К счастью, Батюшин был на месте, и вскоре телеграфный аппарат выдал первое послание полковника.

«Руководство настаивает на нулевом варианте. Ваше мнение?»

Нулевым вариантом было нападение мнимых хунхузов на поезд и последующая гибель дипломатов. Щепкин был и раньше категорически против него, а сейчас и подавно.

«После двух акций проведение запасного варианта нецелесообразно и опасно. Нет доказательств, что подлинные документы у японцев. Существует угроза дипломатического скандала. Захваченные документы высылаю вам для проверки».

«Ваши предложения?» – запросил Батюшин.

«Вариант с Владивостоком».

Петербург надолго замолчал. Видимо, Батюшин оценивал шансы этого варианта. Сам Щепкин после получения подделок считал их невысокими.

«Задействуйте вариант с Владивостоком. В случае необнаружения оригиналов санкционирую блокаду района».

Это значит, что сотрудники консульства Японии не смогут свободно покинуть город без досмотра. Не самый разумный шаг, но, похоже, в Петербурге у высшего военного руководства уже сдали нервы. Они готовы сделать все, чтобы украденные документы не достались японцам. Причем любой ценой.

Щепкин понял, что настаивать на своей точке зрения сейчас нет смысла, и ответил коротко.

«Указание принято к исполнению».

Уже на обратном пути он подумал о том, какой напор пришлось выдержать Батюшину и во что ему это обошлось. Ведь наверняка в Главном штабе кое‑кто хотел сорвать со Щепкина погоны и отправить в отставку или на фронт. Но полковник устоял, а значит, верил в группу. Это отрадно. Жаль только, порадовать Батюшина пока нечем. Вся надежда на последний шанс.

Чуть позже пришли данные на участников съемочной группы. Щепкин, Белкин и Гоглидзе внимательно просмотрели их, но ничего интересного не обнаружили. Люди как люди, со своими судьбами, поступками, привычками.

Мария Плавская (в девичестве Понэже) была замужем один год и развелась, бросив мужа, который годился ей скорее в дедушки, чем в супруги.

Виолетта Мармина сирота с двенадцати лет, росла в семье дяди по материнской линии, а тот дядя – бывший чиновник, попавшийся на взятке. Тюрьмы избежал, но места и чина лишился. Открыл свое дело и жил неплохо.

Витольд (по паспорту Виталий) Смардаш из семьи потомственных дворян, имел несколько вздорный, но вполне добродушный характер. Любитель скачек, вроде как даже играл, но сильно не увлекался.

Бровников и Ванина тоже обычные граждане, если так вообще можно сказать о людях мира искусства. А самое главное – ни они, ни остальные никоим боком не касались ни уголовного мира, ни революционных масс. Оно и понятно – где политика, а где синема!

А вот об интересовавшем капитана Скорине данных вообще не было. В короткой записке сказано, что художников с такой фамилией в Петербурге найдено четверо. Двое мужчины средних лет, один из них инвалид. Еще один вроде как уехал из столицы по делам в неизвестном направлении. Четвертый за границей. И никто из них не носил имя Григорий.

Однако и здесь особых подозрений не было. Художники тоже люди творческие, часто берут псевдонимы, даже имена меняют. Кто из амбиций, кто от скромности, кто из желания быть похожим на кого‑то еще.

Так что Григорий Скорин мог быть в равной мере тем четвертым, уехавшим за границу или вообще каким‑то пятым или шестым, седьмым.

Словесное описание его внешности по методике Бертильона Щепкин не давал, фотографий тем более не делал. А конкретных подозрений не имел.

С этой стороны поиск возможных соглядатаев японцев результата не дал. Что было вполне ожидаемо.

Но теперь, после двух попыток захвата документов, группа оказалась в самом начале пути.

…– Ну так что теперь, господин продюсер? – невесело усмехнулся Гоглидзе. – Устроим новую охоту? Может, и правда налет на поезд?