Книга Хитник - Михаил Бабкин

– А ты откуда знаешь? – лениво приоткрыл глаза Федул. – Охотничал там, что ли? Или вырос в тех местах, как мальчик Маугли таёжного розлива?

– Нет, – вздохнул Модест. – Мне дед рассказывал, он когда-то в тамошних краях залётных туристов-любителей промышлял. По долгу службы пугал… ну, бывало, и харчил их с голодухи, да. Но туристы со временем перевелись, а контрабандисты, что нынче кедр и сосну валят, ни в чертей, ни в бабаев не верят – чуть что, первым делом стреляют на поражение, а уж после выясняют, кто к ним среди ночи пожаловал. И с какой целью… Неинтересно теперь бабаям в тайге работать! Для здоровья вредно.

– Ага, – зевнув, сказал гном. Потом принюхался и спросил с тревогой: – Модест! Ты на печке готовить чего-то затеялся? У тебя подгорает!

– Это не у меня, а у тебя, – глянув на печку, рассудительно ответил Модест. – Обувка в собственном соку. С жаренными стельками.

– Мамочки! – вскинулся с лежанки гном. Обжигая пальцы и шипя сквозь зубы, Федул сбросил дымящиеся кроссовки на пол, те мгновенно прилипли к половицам расплавленными подошвами; в воздухе мерзко запахло горелым пластиком.

– Эх-хе, – горестно молвил гном, сидя на корточках и с грустью разглядывая испорченную обувь, – в чём же я дальше пойду? Босиком, да по осенней поре, да по дождю… Модест, понесёшь меня на ручках, а? До Музейной Тюрьмы, а там я уж как-нибудь сам. Может, позаимствую какую обувку у первого встречного экспоната, унты там или боты… чего-нибудь, но сопру обязательно! Да хоть водные лыжи, ей-ей.

– На ручках не обещаю, – бабай открыл входную дверь, избушку проветрить. – Уж больно ты тяжёлый, особенно если долго держать. Я тебе вот чего, я тебе лапоточки сплету, как у меня, – Модест указал рукой на кожаные лапти у порога. – Только лыковые, а то где ж я тут нужные для дела кожаные ремешки возьму?

– Лапти? – Федул, хмурясь, почесал в затылке. – А почему бы и нет? Легко, практично. Опять же – народное творчество, исконное и самобытное; типа, сермяжное, из глубины веков… Решено: бабай, плети лапти! Но обязательно модного фасона, – уточнил гном. – Мне немодные не нужны, какой с ними форс? Эх, ещё бы белую косоворотку, красные революционные шаровары и, всенепременно, крутую балалайку о трёх струнах! Ух как я тогда бы! О-го-го как! Да где ж в этой глухомани балалайку найдёшь?… Впрочем, я всё равно на ней играть не умею, – хихикнув, признался Федул.

– От немодных, конечно, форсу никакого, – согласился Глеб, допивая очередной стакан пива, – зато прикольно. Ты, Федул, зря не паникуй, подожди когда кроссовки остынут – глядишь, в них ещё можно будет какое-то время походить.

– Нет! Только экологически чистые лапти, – гордо отрезал гном. – Я уже загорелся идеей и меня теперь не остановить. Тьфу на те кроссовки, хлам синтетический! Хочу лапти-и-и, – капризно затянул гном, – причём немедленно! Лапти-и-и я хочу! Хочу-хочу-хочу-хочу…

– Федул, а давай винца тяпнем? – вклинившись в «хочутельное» завывание, торопливо предложил Глеб. – По стакашку.

– А давай, – немедленно согласился гном и, усевшись на соседний табурет, выжидательно уставился на парня.

– И то дело, – одобрительно прогудел Модест. – Нервы подлечить, а то вишь как тебя, Федул, на лаптях переклинило! Это, друже, от усталости, голода и стресса. – Бабай выложил из мешка на стол копчёный окорок, уставился на него в замешательстве. – Однако, нож потребен. Негоже зубами мясо рвать, некультурно оно! Поди, не звери, – Модест, не обнаружив на столешнице ничего, кроме лампы и тарелок, отправился бродить по избушке, заглядывая во все закоулки – а вдруг где нож оставлен? А вдруг кто расщедрился?

– Да ну его, ножик тот, – нетерпеливо отмахнулся Федул. – Глеб, давай твой чародейный кинжал, применим его по прямому назначению: мясца настругаем, хлебушка накромсаем… Опять же, печку от горелой пластмассы отчистить надо, а то до сих пор воняет. Давай-давай, не жмись!

– Ну ты придумал, – поразился Глеб, – чародейным артефактом да чугунную печку драить! Тем более мягким серебряным клин… – он осёкся: на ум парню внезапно пришла забавная идея. А, может, и не очень забавная, но ведь розыгрыши не обязательно должны быть только смешными и радостными, не так ли? Судя по тому, что показывают по телеящику в развлекательных передачах – не обязательно.

С озабоченным видом порывшись в карманах брюк, Глеб уставился на Федула перепуганным взглядом.

– Т-ты… ч-чего ты? – заикающимся шёпотом спросил гном. – Ки-кинжал по… потерял? – Глеб кивнул с крайне удручённым видом. – В куртке, в карманах бегом-бегом посмотри! – приказал Федул и сам же кинулся к лежаку, проверять глебовы карманы. Разумеется, ничего в них не обнаружилось; не успокоясь на достигнутом, гном заставил Глеба встать с табурета и профессионально ощупал его с ног до нагрудного кармана рубашки – куда только смог дотянуться.

Кинжала не было.

– Ай, всё пропало, ну всё, – гном в отчаянии схватился за голову. – А какие планы у меня были на твой кинжал, пальчики оближешь! Самые великие и потрясные: от переделки личного гардероба до коренной перестройки сообщества магиков. Его, понимаешь, властно-иерархической структуры управления.

– Ух ты! В Императоры, что ли, хотел податься? – оживился Глеб. – Офигеть!

– Почему бы и нет, – уныло подтвердил Федул. – А ты мне подлянку устроил, все устремления нафиг… Эх, натурально без кинжала зарезал! Блин. – Гном отобрал у Глеба стакан, налил из фляги вина и залпом выпил – горе-беду залил. Поправил душевное состояние проверенным способом.

– Вот, нашёл-таки, на подоконнике хранилось, – бабай уселся за стол, положил перед собой ложки-вилки и остро наточенный кухонный нож. – Давайте садиться ужинать… Эй, что тут у вас приключилось? – Модест с нарастающим беспокойством посмотрел на хмурого Федула, на безучастно разглядывающего потолок Глеба. – Ну-ка, признавайтесь!

– Этот Глеб Обычников, этот нехороший человек, он где-то волшебный кинжал посеял, падла, – сообщил гном, вновь наливая в стакан вино. – Как подобное можно ухитриться сделать – ума не приложу!

– А, может, и не потерял, – успокаиваясь, заметил бабай и принялся нарезать мясо толстыми ломтями, – может, кинжал сам ушёл.

– Как это? – в один голос воскликнули Глеб и Федул.

– Очень просто, – Модест достал из мешка хлеб. – Зачастую магические вещи сами решают, кому и сколько времени служить… Иногда, посчитав свою миссию выполненной, они уходят к другому владельцу. Или самоуничтожаются, полностью себя выработав. Но! – бабай аккуратно нарезал хлеб, сложил кусочки стопкой, – ежели та миссия не завершена, а колдовская вещица утеряна при непонятных обстоятельствах, то она, как правило, рано или поздно возвращается к потерявшему её хозяину. Так что не надо грустить, авось всё рано или поздно наладится, – Модест отобрал у гнома стакан, налил себе вина. – В общем, давайте ужинать и не грустить, лады?

– Лады, – буркнул гном, складывая трёхслойный бутерброд: два ломтя мяса, а между ними кусок хлеба. – Что ж, придётся подождать, пока артефакт вновь у Глеба не окажется. А уж после… – гном вгрызся в бутерброд, прошамкал: – мы такоффо ушудим, такого… ням-ням… понатворим, что весь мир вздрогнет. Станем богатыми и знаменитыми! У нас всё будет! Всё!