Книга Да будет любовь! - Виктория Александер

Джонатон изумленно посмотрел на нее:

– Неужели вы приставили к телу одного человека голову другого?

– Это была… шутка. Шалость, если хотите.

– Шалость? – Лицо у Джонатона сморщилось. – Вы приставили голову одного мужчины к телу другого – и называете это шалостью?

Столь бурная реакция привела Фиону в смятение. Не слишком ли он разошелся в столь невинной ситуации? А ведь именно Джонатон, как никто другой, должен был понять и оценить шутку.

– Да, шалость, ну и что? – Фиона не сразу подыскала нужное слово. – Обладатель головы не знал о том, каким образом она использовалась, равно как и модели никогда не видели законченной работы, так что эта шутка вполне безобидная.

– Вот уж не думаю. – В голосе Джонатона прозвучало такое негодование, как будто это его голову приставили к телу другого мужчины.

Фиона вздохнула:

– Не думаете? А что вы думаете?

– Если кто-нибудь узнает, что вы проделывали подобные шутки, то…

– То что?

– Ну… – Джонатон запнулся. В первый раз с момента появления гостьи он выглядел несколько неуверенным в себе. – То он решит, что вы…

– Что я видела Орсетти обнаженным? – Фиона прищурилась. – Что Орсетти видел меня обнаженной? Именно это вы подумали, так?

Джонатон колебался: у него был вид человека, который наступил на улице на что-то неприятное и сейчас не знал, как отряхнуть это со своего башмака.

– Нет.

Фиона ахнула:

– Подумали, точно подумали! Я и Орсетти. О Боже!

– Понимаете, я сделал всего лишь допущение…

– Допущение? Ну так знайте: Орсетти – высокомерный осел! Неужели вы этого не заметили? Неужели вы в самом деле подумали, что такой человек, как Орсетти, способен мне понравиться? Что этого типа я могла рисовать?

– Вероятно, нет, но…

– Или, по-вашему, я делала что-то недозволенное с этим обнаженным мужчиной?

– Нет, разумеется, нет, – поспешно сказал Джонатон, но было ясно, что именно так он и подумал.

Фиону распирал гнев.

– Милорд, вы в очередной раз сделали необоснованные выводы. Это у вас что, такая привычка?

– Только когда я с вами, – попытался оправдаться маркиз.

– Значит, по-вашему, я отношусь к разряду тех женщин, которые способны отдать свое целомудрие… такому идиоту, как Орсетти?

Джонатон протестующе замахал руками:

– Нет, но… Иногда женщины все же способны отдать свое сердце идиоту…

– Очень даже могу их понять! – в гневе выкрикнула Фиона. «Поскольку сейчас смотрю именно на такого идиота!» – Однако мы сейчас обсуждаем не вопрос о моем разбитом сердце, а всего лишь качество проделанной работы.

– Послушайте, Фиона. – Маркиз схватил ее за руку. – Вы имеете право сердиться, однако вы не можете целиком и полностью обвинять одного меня.

– Почему же, могу. – Фиона попыталась выдернуть руку, но Джонатон крепко держал ее.

– Ваши слова, так же как и ваши действия, я истолковал неправильно, но…

Фиона ахнула:

– Да я никогда…

– Никогда? – Маркиз рывком притянул ее к себе. – А разве не вы говорили мне однажды, что хотите вернуть мне мой поцелуй?

– Возможно, я сказала что-то в этом роде, но…

– И разве вы не говорили мне, что отнюдь не озабочены сохранением добродетели и хотели бы иметь меня в полном смысле этого слова?

Фиона смущенно кашлянула.

– Я никогда не говорила «в полном смысле этого слова».

– Да, но подразумевалось именно это. – Теперь лицо маркиза находилось всего в нескольких дюймах от ее лица, и Фионе показалось, что она заметила в уголках его губ самодовольную улыбку. – И разве вы не просили меня жениться на вас, еще когда мы были едва знакомы?

Глаза Фионы сверкнули.

– Я была доведена до отчаяния!

– Вы и сейчас в отчаянии?

– Нет, то есть да. В общем, я не знаю. Пока ничего не изменилось.

– Изменилось все. – Голос маркиза прозвучал тихо и серьезно.

Только теперь Фиона заметила, что прижимается к нему всем телом, а ее ладонь лежит у него на груди.

– И что же именно изменилось?

– Я же сказал – все. – Маркиз приблизил губы к ее губам. – Но я все так же хочу поцеловать вас.

Фиона сглотнула.

– Все так же… хочу вас… – Джонатон обнял ее и привлек к себе.

– Но вы хоть понимаете, что пути обратно может уже не быть? – Фиона почти касалась губами его губ.

– Отлично понимаю. – Маркиз крепко поцеловал ее.

Фиона откинула голову, и его губы скользнули вдоль ее шеи, затем опустились ниже, к ключице. Фиона невольно вздрогнула.

– Вы понимаете, что я никогда…

– Да, понимаю. Я сдаюсь, мисс Фэрчайлд. – Джонатон пощекотал губами ее шею.

Фиона с восхищением чувствовала, как тепло его тела, проникая сквозь шелк халата, вливается в ее душу.

Когда их губы снова встретились, на этот раз решительно и без колебаний, всепоглощающее чувство уверенности и неукротимое желание овладели Фионой.

– Я всегда хотела быть той леди, которая тайно встречается с тобой в библиотеке, – прошептала она.

Маркиз улыбнулся:

– Это помещение вряд ли заслуживает названия библиотеки.

– Ну и пусть; главное – есть книги. – Фиона обвила его руками с такой страстью, что Джонатон неожиданно потерял равновесие.

Фиона попыталась поддержать его, но это ей не удалось, и они оказались бы на полу, если бы в комнате было свободное пространство. Пока же Джонатон опустился на некий невидимый предмет, а Фиона накрыла его своими юбками.

– Боюсь, – не без юмора проговорил Джонатон, – эта библиотека не слишком располагает к романтике. – Он вдруг поморщился. – Во всяком случае, здесь не обойтись без болезненных ощущений.

– Надеюсь, ничего страшного? – Фиона заключила лицо Джонатона в ладони и стала целовать его горячо и страстно. Она давно хотела этого, хотела с неистовой силой и не собиралась позволить какому-то музею встать между ними.

Слегка отстранившись, Джонатон помог ей встать на ноги, после чего встал сам.

– Фиона Фэрчайлд, – торжественно изрек он, – я хотел тебя с того момента, когда впервые увидел в библиотеке Эффингтон-Хауса, и тоже не позволю, чтобы что-то разлучило нас.

Внезапно он схватил ее за руку и потащил к двери.