Книга Ружья стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл

Шарп знал, что, будь он на месте Вивара, он бы обязательно сам провел осмотр. Встречу с Луизой придется отложить. От этого она не станет менее пикантной.

Вивар не сразу отправился во дворец. Вместо этого он хлопнул в ладони и исполнил неуклюжий, радостный танец.

– Мы это сделали, мой друг! Мы это сделали! Они победили.

За победой последовала работа. На площади сложили в кучу трофейные французские карабины и мушкеты. Пленников поместили в городскую тюрьму под охраной зеленых курток. Принесли брошенные стрелками в вязовой роще шинели и ранцы. Трупы оттащили к городскому рву и выставили надлежащую охрану.

Шарп переходил от одного поста к другому, проверяя несение службы волонтерами Вивара. Несколько вырвавшихся из города французов появились на южной окраине города, но их отогнали ружейной стрельбой. Дорога на юг была разбита копытами и щедро унавожена, что доказывало отсутствие полковника д'Эклана. Шарп приказал стрелкам почистить ружья и наточить штыки.

Победа была завоевана, теперь предстояло сорвать ее плоды.

В квартирах, где стояли на постое французы, было много формы, в конюшнях томились лошади. В каждом доме, где квартировали захватчики, хватало еды: лежали сумки с пропеченным хлебом, мешки с мукой, копченая колбаса, ветчина, соленое сало, сушеная рыба, бурдюки с вином и круги сыра. Почти все растащили горожане, касадорцам Вивара удалось собрать лишь дюжину корзин с провизией.

Шарп искал более солидные запасы – то, что накапливалось в течение последних недель для маршала Сульта. В двух церквях хранились сено, мука и вино, однако их количество явно не соответствовало запросам армейского корпуса. В третьей церкви лейтенант обнаружил признаки более солидной подготовки: через засыпанный овсом пол тянулись следы выволакиваемых мешков. Настоятель на ломаном английском объяснил, что со вчерашнего вечера испанцы начали перетаскивать мешки во дворец Раксой.

– Дворец Раксой? На площади?

– Si, senor.

Шарп тихо выругался. Французы перетащили запасы в одно место. Штурм города остановил этот процесс слишком поздно. Большая часть драгоценного продовольствия находилась в мешках, которые видел Шарп во дворце. Из них защитники строили брустверы у окон.

Шарп был вне себя. Для штурма города существовало лишь три причины. Хоругвь – безумие и предрассудок. Освобождение Луизы – личная причуда Шарпа, не имеющая отношения к ходу военных действий. И только третья причина – уничтожение запасов армии Сульта – могла послужить достаточным оправданием предпринятых рискованных шагов. Именно она большей частью и не осуществилась. Тем не менее требовалось лишить Сульта всего, что французы не успели затащить во дворец. Тюки сена были отданы лошадям Вивара, муку раздали горожанам. Вино Шарп приказал вылить на землю.

– Вылить вино? – Харпер не мог поверить своим ушам.

– А ты хочешь, чтобы люди перепились перед штурмом города?

– Все равно это грех, сэр. Непростительный грех.

– Вылить все до капли! – В подтверждение приказа Шарп проткнул палашом несколько бурдюков. Красная жидкость хлынула на мощеный пол церкви. – Если кто напьется, – повысил голос лейтенант, – пусть пеняет на себя!

– Слушаюсь, сэр! – Харпер дождался, пока Шарп уйдет, и подозвал Гэтейкера: – Найди трактирщика, приведи его сюда и выясни, сколько он даст за вино! Быстро!

Со взводом стрелков Шарп продолжал обыскивать город, надеясь найти еще какие-нибудь запасы зерна или сена. Вместо этого они обнаружили склад французских пехотных ранцев из бычьей кожи, значительно превосходящих по качеству английские, а также три дюжины пар кавалерийских сапог, оказавшихся, к великому разочарованию Шарпа, малыми по размеру. Стрелки также нашли несколько ящиков с патронами. Французские пули, несколько меньшие по размеру, чем английские, годились для винтовок Бейкера, но низкокачественным французским порохом стрелки старались пользоваться в последнюю очередь. Они нашли также шинели, чулки, рубашки и перчатки. Ни сена, ни зерна больше не попадалось.

Горожане тоже искали чем поживиться. Разодевшись в награбленное, они превратили зимний день в настоящий карнавал. Казалось, весь город населяла веселая толпа полураздетых вражеских солдат. Даже женщины красовались во французских шинелях и киверах.

К полудню конвой мулов оттащил захваченные трофеи вместе с ранцами стрелков в безопасное место к востоку от города. Вивар не хотел, чтобы люди были обременены личными вещами в момент штурма города.

Поэтому трофеи и прочие принадлежности вывезли в горы.

Отправив караван мулов, Шарп разрешил стрелкам отдых, а сам, преодолевая немыслимую усталость, побрел разыскивать Вивара. Он прошел через пустынную площадь. Дюжина касадорцев вела наблюдение за прикрытыми ставнями окнами дворца. Несколько горожан сооружали перед дворцом примитивную баррикаду из старой мебели и пустых винных бочек.

На фасаде дворца оставалось лишь одно не закрытое ставнями окно, в котором не было видно наблюдателя. Флаг с парадного подъезда убрали, двойные двери забаррикадировали снаружи досками и бревнами. Французы оказались замурованы внутри огромного здания.

Касадорцы Вивара сдерживали толпу, пробивавшуюся на площадь из узеньких улочек. Горожане выкрикивали угрозы и насмешки в адрес запертого во дворце неприятеля. Поприветствовав восторженными криками Шарпа, они продолжили оскорбления. Отчаянно визжали волынки. Дети плясали, неистово били колокола.

Устало улыбнувшись торжествующим горожанам, Шарп поднялся по ступенькам западного входа. На половине пути он замер, пораженный красотой собора. С величайшим искусством вырезанные из камня колонны и арки, статуи и балюстрады, орнаментальные щиты и надписи прославляли похороненного внутри Сантьяго.

Собор почему-то напомнил лейтенанту честолюбивого Вивара. Испанец дрался за то, во что верил, в то время как Шарп дрался, как пират, из проклятой, упрямой гордости.

– Вижу ли я восхищение в глазах солдата? – прозвучал нежный насмешливый голос с верхних ступеней.

Шарп мгновенно забыл о соборе и его славе.

– Мисс Паркер?

Он чувствовал, что глупо улыбается, но ничего не мог с собой поделать. Не только пиратская гордость вела его в бой, но и воспоминания о девушке в голубой юбке и рыжей накидке.

Шарп резко обернулся к безмолвному дворцу, удерживаемому французами.

– Здесь опасно!

– Мой дорогой лейтенант, я провела в логове людоедов целый день! Неужели вы считаете, что после вашей блестящей победы я нахожусь в большей опасности?

Шарп улыбнулся комплименту и, поднявшись наверх, вернул его:

– Этой победе, мисс Паркер, в огромной степени мы обязаны вам. – Лейтенант поклонился. – Мои почтеннейшие поздравления. Той ночью я был не прав.

Польщенная похвалой, Луиза рассмеялась.

– Полковник д'Эклан уверен, что вы попадетесь в его засаду в ущелье Улла, к востоку от Падрона. Я видела его сегодня в три часа утра. – Она подошла к центру верхней площадки, доминирующей над всей площадью. – С этого места, лейтенант, он произнес речь перед своими людьми. Они заполнили всю площадь! Бесконечные ряды сверкающих в свете факелов касок. А как они прославляли своего полковника! Никогда не думала, что придется увидеть подобное! Они воздали ему хвалу, а потом отправились к великой победе.