Книга Клуб "Везувий" - Марк Гэтисс

Я забрался под кресло – от боли у меня кружилась голова – и попытался подумать. Я никогда не смогу выбраться живым из этой комнаты.

– Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, – закричала Белла с какой-то жуткой веселостью.

Она отодвинула мольберт, который, скрипнув колесами, откатился в сторону, и нашла мой глупый тайник.

– Какая унизительная смерть, мистер Бокс, – возликовала она. – Наконец-то, папа! Ты будешь отомщен…

Вдруг, к моему величайшему удивлению, дверь в спальню открылась – и Чарли бросился Белле на спину.

Они кружили по комнате, как карусель. Юбки Беллы сшибали мои принадлежности для рисования. Она яростно зарычала и начала выкручиваться из захвата Чарли, чтобы выстрелить в него.

– Люцифер! – закричал Чарли. – Быстро!

Меня не нужно было уговаривать. Я выскочил из-под кресла, схватил наполовину законченную картину и со всей силы ударил Беллу в челюсть. Она упала назад, и Чарли свалился с нее, сжимая в руке пистолет. Он бросил мне оружие, и я было поднял его, чтобы выстрелить, но вдруг встал как вкопанный.

Белла упала на шкаф и теперь стояла недвижима. Схватилась трясущимися руками за спину, а когда мы снова увидели ее руки, они были в крови. Она упала на колени, на мгновение замерла, затем рухнула лицом вниз с ужасным булькающим стоном.

В ее спине торчала пика жуткой цинковой статуи, которую она так мило нарисовала в первый день нашего знакомства.

Чарли подскочил ко мне и положил мою голову себе на колени. На меня накатывали усталость и тошнота.

– Чарли…

Мы оба смотрели, как поток крови, алый как лава, хлынул из спины Беллы, заливая ее платье. Потом ее глаза остекленели и она замерла.

– Сегодня мне полагался выходной, – сказал Чарли. – С кем мне поговорить насчет сверхурочных?

Я посмотрел ему прямо в глаза и выдавил из себя улыбку.

– Чарли, ну что могу сказать?

Он с неожиданной нежностью погладил мои волосы.

– Это входит в стоимость обслуживания.

– Кстати, я рад, что ты об этом упомянул, Чарли, – сказал я, умудряясь приподняться на локте. – Знаешь, мой приятель Бердсли всегда говорил, что даже легкое недомогание пугающе его возбуждает. Я не сомневаюсь: когда воспаляется железа, себя контролировать невозможно.

И я выдал ему улыбку, которую мои друзья называют – вполне справедливо – улыбкой Люцифера.