Книга Потерянные души - Майкл Коллинз

— Я никогда не имел обыкновения прятаться за политической или юридической дымовой завесой. Если вы хотите осудить меня за мою участливость, так осуждайте, ибо я сделал то, что сделал, не ради политической или личной выгоды, а чтобы защитить юношу от пропойцы, от человека, жившего прошлым, человека с обманутым честолюбием, от футболиста-неудачника, который ровно ничего не добился и вместо того, чтобы любить и поддерживать своего сына, вместо того, чтобы делить с сыном его успехи, издевался над ним каждый день его жизни, унижал его. Когда я позвонил Эрлу Джонсону и сказал о возможной причастности Кайла к наезду, то быстро понял, что разговариваю с готовой взорваться бомбой, что жизнь подающего надежды молодого человека будет погублена.

Лицо мэра побагровело. Он умолк и выпил воды. Его адвокат наклонился к нему. Мэр энергично мотнул головой.

— Мой адвокат хочет, чтобы я излагал только факты, но я хочу, чтобы вы знали состояние моей души, я хочу, чтобы вы знали, с чем я столкнулся в ту ночь, когда позвонил Эрлу Джонсону.

Хейден, перебив, сказал:

— Со всем уважением, переходя к сути дела: вы позвонили моему клиенту и принудили его скрыть причастность Кайла Джонсона к наезду на Сару Кэндол?

— «Принудил» — не то слово, которое я употребил бы в этом контексте.

— Ну, перефразируя: как вы обеспечили себе содействие моего клиента?

— В свое время я уберег вашего клиента… то есть Лоренса, сидящего здесь, от тюрьмы после неприятного происшествия с его женой. И попросил об ответной услуге. Я же уберег его от тюрьмы, разве нет, Лоренс?

Хейден положил ладонь мне на плечо.

Мэр смотрел на меня.

— Именно этим я занимался на протяжении всей своей карьеры — заботился обо всех и каждом. По справедливости, ваш клиент должен был сидеть в тюрьме за то, что грозил своей жене пистолетом.

Хейден перебил:

— Не могли бы мы придерживаться настоящего дела?

Адвокат мэра встал и сказал:

— Эта встреча закончена.

Но мэр возразил:

— Нет, я хочу договорить. Много лет я принимал взвешенные решения ради города, ради добра и иногда обходил закон, поскольку закон — абстракция. Он безразличен к чувствам людей. Не так давно мы жили по иному закону, более древнему, более сострадательному закону, считавшемуся с нашими человеческими слабостями. — Мэр наклонился вперед. — Я любил этот город как свою семью. Я ни на кого не смотрел сверху вниз, я всегда оставался с теми, кто внизу, стараясь поддержать их, поднять выше.

Он повернул руку ладонью вверх, будто держал что-то тяжелое, а вторую опустил на плечо жены.

— У нас не было детей, хотя Богу известно, как мы их хотели, а потому этот город заменил нам их, стал нашим… — Он не договорил.

Адвокат мэра снова сказал:

— Эта встреча закончена.

Мэр опустился в кресло. Его жена не сводила с меня глаз.

Теперь я видел, что на ней парик, что она уже потеряла все волосы. Вот как ей предстояло прожить свои последние месяцы — в трясине и хаосе того, что сделал ее муж.

В лимонном предвечернем свете я сидел с Лойс в кафе на втором этаже здания суда. Ощущение было такое, будто спало тяжелое бремя. Следственные материалы указывали, что я стал сообщником невольно, что в конечном счете я виновен только в фальсификации докладной, не более того. Обвинение в поджоге вовсе меня не занимало — уж его-то теперь исключат, после всего, что вышло на свет.

Лойс смотрела в окно, держа чашку на уровне губ и тихонько дуя на кофе. Словно находилась где-то в другом месте.

Когда я коснулся ее руки, она улыбнулась, но ее глаза смотрели внутрь. По радио я слышал, как адвокат мэра выступает с тем же заявлением, какое огласил в здании суда. Затем он объявил, что мэр уходит со своего поста.

К нам присоединился Хейден. Он не улыбался, и это меня удивило. Он сказал:

— Окружной прокурор сообщил мне, что они намерены привлечь вас к суду за пособничество мэру в его планах выгородить Кайла. Вы названы в обвинительном заключении наряду с мэром и начальником полиции.

От эйфории не осталось и следа.

Лойс повысила голос:

— Лоренса принудил мэр.

Хейден сказал негромко:

— Лоренс представил ложную докладную. И обвинение в шантаже также остается. То, что вы сотрудничали с мэром и начальником полиции в сокрытии улик, не препятствовало вам вымогать деньги у Кайла. У них есть эта свидетельница, про которую вы мне говорили, готовая показать, что вы находились неподалеку от фермы Джонсонов в машине и ждали. Это придает правдоподобие утверждению Эрла, что он узнал о произошедшем только позже. На мой взгляд, этот единственный факт вполне может оградить Эрла от каких-либо судебных преследований за то, что он немедленно не обратился в полицию. Здесь имеет место смягчающее обстоятельство — оно подводит к выводу, что он первоначально не знал о сокрытии улик. — Хейден сделал паузу. — Вы слышали, как мэр говорил там о гражданском долге и ответственности перед жителями города. Все это сыграет на руку Эрлу. Его адвокат сможет утверждать, что мэр был заинтересован в успехе Кайла по личным соображениям, что, учитывая настроения Эрла, мэр вообще мог ни о чем его не спрашивать.

Я только покачал головой.

Лойс сказала:

— А обвинение в обмане страховой компании?

— Остается прежним. Бейнс допросил владельца немецкого ресторана, где вы ужинали. Он покажет под присягой, что слышал, как вы с Лоренсом говорили о том, чтобы сжечь дом.

Лойс стиснула мою руку.

Хейден поглядел на Лойс.

— Вас тоже вызовут как свидетельницу.

Я спросил:

— Что-нибудь еще?

— Они нашли отпечатки ваших пальцев в квартире Кэндол. Вас будут допрашивать в связи с расследованием ее исчезновения. Ее все еще не нашли. Абсолютно ясно, что она жила под чужим именем.

Я почувствовал, что мир снова сомкнулся вокруг меня.

Лойс повысила голос:

— Как насчет записи звонков на телефонной станции? Она же должна была кому-то звонить? Хоть иногда?

— Уже проверены. Это ничего не дало. — Хейден чуть повернулся и теперь смотрел мне прямо в лицо. — Они намерены выяснить, зачем вы входили в ее квартиру.

На этот вопрос я не мог ответить. Во всяком случае, тогда. Как будто целая жизнь прошла с того момента, когда волна облегчения захлестнула меня у Ниагары. Казалось таким очевидным, что мэр был связан с Кэндол. Мы ухватились за неверный вывод?

Хейден произнес мое имя. Я поглядел на него.

— Думаю, нам следует исходить из того факта, что у вас возникли подозрения, когда стало ясно, что девочку переехали две машины. Нам следует выработать правдоподобную историю. В данный момент про вас известно, что вы следили за Кэндол поздно ночью, оставляли еду перед ее дверью, звонили ей и побывали в ее квартире. Вот факты, с которыми мы должны считаться.