Книга Ключ Сары - Татьяна де Ронэ

Я услышала, как Бертран прошел на кухню, открыл холодильник, зашуршал фольгой. Он вернулся в гостиную, держа в одной руку куриную ножку, а в другой — фольгу.

— Я скажу тебе еще кое-что, Джулия.

— Да? — прошептала я.

— Когда я говорил тебе, что не смогу смириться с рождением этого ребенка, я действительно имел это в виду. И вот что я решил. Мне нужно побыть одному. Мне нужно отдохнуть и отвлечься. Закончится лето, и вы с Зоей переедете в квартиру на рю де Сантонь. Я подыщу себе жилье поблизости. А там посмотрим. Может быть, к тому времени я смогу свыкнуться с мыслью о твоей беременности. Если нет, мы разведемся.

Его слова не удивили меня. Я ожидала чего-то подобного с самого начала. Я встала, одернула платье и спокойно сказала:

— Единственное, что теперь имеет значение, это Зоя. Что бы ни случилось, мы должны будем поговорить с ней, ты и я. Мы должны будем подготовить ее. И мы обязаны сделать это правильно.

Он завернул куриную ножку обратно в фольгу.

— Почему ты стала такой жестокой, Джулия? — спросил он. В его голосе не было сарказма. Одна только горечь. — Ты ведешь себя в точности, как твоя сестра.

Не отвечая, я вышла из комнаты. Зайдя в ванную, я включила воду. И тут меня как громом поразило: получается, я уже сделала свой выбор? Я предпочла ребенка Бертрану. Меня отнюдь не смягчили ни его точка зрения, ни его внутренние страхи. Меня не испугало то, что он намерен оставить меня на несколько месяцев. Или даже навсегда. Бертран просто не мог исчезнуть. Он был отцом моей дочери и ребенка, которого я носила под сердцем. Он не мог просто взять и уйти из моей жизни.

Но, стоя перед зеркалом и глядя, как пар медленно размывает мое отражение своим горячим туманным дыханием, я понимала, что все изменилось самым радикальным образом. Люблю ли я Бертрана по-прежнему? По-прежнему ли нуждаюсь в нем? Как я могу хотеть его ребенка и отвергать его самого?

Мне хотелось плакать, но слез не было.

___

Я все еще лежала в ванне, когда вошел Бертран. Он держал в руках красную папку с надписью «Сара», которую я оставила в сумочке.

— Что это? — требовательно поинтересовался он, размахивая ею в воздухе.

От неожиданности я неловко пошевелилась, и вода перелилась через край. Лицо у Бертрана раскраснелось, на нем было написано смятение и недовольство. Он с маху опустился на сиденье унитаза. В другое время и при других обстоятельствах я, наверное, рассмеялась бы над нелепостью такого поведения.

— Сейчас я тебе все объясню… — начала я.

Он приподнял руку.

— Ты не можешь жить спокойно, не так ли? Ты просто не можешь оставить прошлое в покое.

Он перелистывал бумаги в папке, мельком просматривая письма, которые Жюль Дюфэр писал Андрэ Тезаку, рассматривал фотографии Сары.

— Что это такое? Откуда это у тебя? Кто тебе дал все это?

— Твой отец, — негромко ответила я.

Он уставился на меня, не веря своим ушам.

— Какое отношение к этому может иметь мой отец?

Я вылезла из ванной, схватила полотенце и принялась вытираться, повернувшись к нему спиной. Почему-то мне не хотелось, чтобы он видел меня голой.

— Это долгая история, Бертран.

— Зачем тебе это нужно? Почему ты ворошишь прошлое? Это случилось шестьдесят лет назад! Прошлое забыто и похоронено.

Я резко развернулась к нему.

— Нет, ничего не забыто. Шестьдесят лет назад с твоей семьей кое-что произошло. Кое-что, о чем ты не знаешь. О чем не знаешь ни ты, ни твои сестры. И Mamé тоже ничего не знает.

От удивления у Бертрана отвисла челюсть. Кажется, он был потрясен.

— Что произошло? Немедленно расскажи мне! — потребовал он.

Я выхватила папку у него из рук и прижала к груди.

— Это ты расскажи, что ты себе позволяешь, роясь в моих вещах.

Мы вели себя, как маленькие дети, ссорящиеся в песочнице. Он драматически закатил глаза.

— Я увидел эту папку в твоей сумочке. Мне стало интересно, что это такое. Вот и все.

— У меня часто лежат папки в сумочке. Раньше ты никогда не проявлял такого интереса.

— Перестань. А теперь расскажи мне, что все это значит. И немедленно.

Я отрицательно покачала головой.

— Бертран, тебе придется позвонить своему отцу. Расскажи ему, что ты нашел эту папку в моей сумочке. Спроси его сам.

— Ты больше не доверяешь мне, я правильно тебя понимаю?

Лицо у него осунулось. Внезапно мне стало его жалко. Он выглядел уязвленным и оскорбленным.

— Твой отец просил, чтобы я ничего не рассказывала тебе об этом, — мягко ответила я.

Бертран устало поднялся и положил руку на дверную ручку. Он был похож на побитую собаку, опустошенный и раздавленный.

Неожиданно он повернулся и нежно погладил меня по щеке. Пальцы его были теплыми и ласковыми.

— Джулия, что с нами случилось? Куда все исчезло?

И вышел из ванной.

Я почувствовала, как глаза мои наполнились слезами, и вот уже они ручьем потекли по лицу. Он слышал, что я плачу, но не обернулся.

___

Летом две тысячи второго года, узнав, что пятьдесят лет назад Сара Старжински уехала из Парижа в Нью-Йорк, я чувствовала, что меня как магнитом тянет через Атлантику. Я не находила себе места и не могла дождаться, когда же улечу отсюда. Я очень скучала по Зое, и мне не терпелось начать поиски Ричарда Дж. Рейнсферда. Я не могла дождаться, когда же окажусь на борту самолета.

Мельком я подумала, а звонил ли Бертран отцу, чтобы узнать, что именно случилось много лет назад в их квартире на рю де Сантонь. Мне он ничего не сказал. Он оставался любезным и вежливым, но каким-то отчужденным. Я чувствовала, что он с нетерпением ждет, когда же я улечу. Для чего? Чтобы спокойно обдумать то, что с нами происходило? Чтобы увидеться с Амели? Я не знала, и мне было все равно. Я сказала себе, что мне уже все равно.

За пару часов до отлета в Нью-Йорк я позвонила свекру, чтобы попрощаться. Он ни словом не обмолвился о том, разговаривал ли с Бертраном, а я не спрашивала его об этом.

— Почему Сара перестала писать Дюфэрам? — спросил меня Эдуард. — Джулия, что, по-вашему, произошло?

— Я не знаю, Эдуард, но сделаю все, что в моих силах, чтобы узнать об этом.

Эти вопросы не давали мне покоя ни днем, ни ночью. И, садясь в самолет несколько часов спустя, я все еще не могла успокоиться, задавая себе один и тот же вопрос.

Жива ли еще Сара Старжински?

___

Моя сестра. Блестящие каштановые волосы, ямочки на щеках, прекрасные голубые глаза. Крепкая, атлетическая фигура, так похожая на мамину. Les sœurs[61]Джермонд. На голову возвышающиеся над женщинами семейства Тезаков. Озадаченные, яркие улыбки. Уколы зависти. Почему вы, американки, такие высокие? Или в том, что вы едите, есть что-то необычное, какие-нибудь гормоны и витамины? Чарла была еще выше меня ростом. И парочка беременностей не смогла добавить ни капли жира к ее стройной, крепкой фигуре.