Книга Танцуя с Девственницами - Стивен Бут

Фрай какое-то время кружила по городу, бесцельно делая крутые повороты. Ей не хотелось возвращаться домой, пока не восстановятся силы и не рассеется дурное настроение.

Конечно, для такого расположения духа существовали и физические причины: тело требовало действия, какой-то цели для удара, на которую можно выплеснуть еле сдерживаемое напряжение. Старый учитель-шотокан в Уорли научил ее распознавать подобное состояние и использовать его. Если она хочет почувствовать облегчение, ей очень скоро придется найти время и посетить свою новую доджо в Шеффилде, иначе темная волна злости перельется через край и устремится к первой попавшейся цели.

Всякий раз, когда Фрай вновь оказывалась вместе с Мегги Крю в ее бездушной квартире, напоминал исчезновение света при въезде в туннель. Ей вспоминался туннель по дороге в Хай-Пик, где сверху капала вода, а деревянная крыша еле держалась на обваливавшихся каменных стенах. Но там она была с Беном Купером, а это совсем другое дело.

Постепенно Диана начала чувствовать, что к ней возвращается ее обычная уравновешенность, и направила машину в Эдендейл. Ее квартира на Гровенор-авеню тоже действовала на нее угнетающе, но причина этого была понятной: просто мрачное и неудобное жилище, не вызывавшее, однако, болезненных эмоций. Потому-то она и сняла эту квартиру: ее не связывали никакие воспоминания, и здесь не было ни одной вещи из ее прежней жизни – Диана просто выкинула их, отнесла на распродажи или свалила в мусорные баки – книги, одежду и все остальное. Так что от чувств квартира была свободна. Холодная разновидность комфорта.

Фрай задержалась у двери квартиры, пока не убедилась, что дурное настроение ушло. Но даже когда она вошла внутрь и с веселым презрением уставилась на грязные стены, где-то в уголке ее сознания теплилось легкое подозрение, что она принесла в эту комнату что-то от Мегги Крю. Диана выругалась. Она давно научилась распознавать эмоциональные проблемы в самом начале. Первый приступ боли означал, что ее защитные механизмы пошатнулись, иммунитет ослаб и его необходимо укрепить. Ей нужно было пройти курс антибиотиков и, возможно, побыть одной.

Фрай заглянула в свой ежедневник: встреча с Мегги Крю была назначена на пятницу. Утром она позвонит и отменит ее. Фрай взяла ручку и жирной черной линией перечеркнула дату. Ей немедленно стало лучше.

Страйд начал считать дни. Каждый новый день был короче, чем предыдущий. И Страйд видел, как меняется пустошь: ссыхаясь, она медленно умирала. В преддверии нового сезона она, словно хамелеон, меняла цвета. Дни укорачивались, в листьях разрушался зеленый хлорофилл, и с его исчезновением постепенно становились более заметны другие пигменты – желтые, оранжевые и красные. Токсичные продукты разложения, накопившиеся в умиравших листьях, заставляли деревья сбрасывать листву. Деревья избавлялись от части себя как от чего-то ненужного, скидывали листья, как нечто чужеродное и противное, – черешки высыхали, связь с веткой ослабевала, и ветер уносил нежеланную листву прочь.

Но Страйд знал, что все происходящее у него на глазах – не настоящая смерть. Не конец, а лишь подготовка к очередному началу. Листья, тысячами и тысячами падавшие на землю, со временем сгниют и разложатся, вернув почве и корням деревьев питательные вещества, и следующей весной земля опять будет готова к прорастанию. Действовала великая система круговорота веществ в природе. Миллионы органических систем распадутся и вновь синтезируются в масштабе, которого окружной совет дербиширской долины не может даже помыслить.

Правда, в отдельных местах он находил листву горного ясеня и более экзотических, завезенных сюда видов, таких как русский виноград, карабкавшийся по стенам придорожных коттеджей. Его красные листья заставляли Страйда думать о смерти – о настоящей смерти. Он пытался не наступать на них, отдергивая от них носки своих ботинок «Док Мартенс», словно прикосновение к мертвым листьям могло его осквернить. Он не выносил вида их мягкой, мокрой массы, слоями лежавшей на земле. Он ненавидел их цвет и склизкую природу. Они казались ему огромными сгустками свернувшейся крови.

Глава 21

К четвергу, через четыре дня после того, как нашли тело Дженни Уэстон, расследование начало безрезультатно брызгать энергией во все стороны, как мужчина, который мочится на сильном ветру. Ответы больше не находились. И утренний брифинг, казалось, состоял из одних вопросов.

– Эта молодая женщина, Роз Дэниелс. Есть вообще информация, откуда она взялась? – спросил старший инспектор Тэлби.

– Мы располагаем довольно подробным описанием, но мало надежды идентифицировать ее среди пропавших, – доложил инспектор Хитченс. – Во-первых, о большинстве таких молодых людей, которые уходят из дому, никогда не заявляют как о пропавших. Сейчас полиция Чешира прорабатывает этот вопрос. Еще у нас есть несколько водителей грузовиков, видевших девушку, которая шагала, прихрамывая, по шоссе А537 от Макклесфилда в сторону Бакстона.

– Это лесная дорога, – заметил Бен Купер. – Места довольно глухие. Рискованно там ходить одинокой девушке пешком.

– Именно поэтому, Купер, водители ее и запомнили. Один из них сказал, что по ней было не похоже, что она особенно боится. Говорит, выглядела как Танкистка.

– Не знаю, кто такая эта Танкистка, – сказал Тэлби, – но в целом могу себе представить.

Хитченс улыбнулся.

– Такой вид, скорее всего, ей придавали армейские штаны и прическа. И еще некоторая доля агрессивности в поведении. Ладно, та еще девица. Но как бы то ни было, она жила в доме Дженни Уэстон по крайней мере около шести недель перед тем, как ту убили. Судебные эксперты обнаружили в доме множество следов, не принадлежащих Уэстон.

– Есть и другие линии. Чем мы располагаем по Уоррену Личу, сэр? – спросил Купер.

– Несомненно, он был в том месте, – ответил Хитченс – Требуется снять с него подозрения. И он связан с Мегги Крю – его жена нашла ее тогда.

– Хм. Не нравятся мне такие совпадения, – сказал Тэлби. – А стоит ли придавать значение тому, как было расположено тело жертвы? У кого есть идеи по этому поводу?

Все молчали. Куперу очень хотелось выяснить у коллег, не приходила ли им по этому поводу та же мысль, что и ему. Свое собственное впечатление – что Дженни Уэстон в момент смерти заставили танцевать, – он приписал игре воображения. Эта идея казалась ему слишком странной, чтобы высказывать ее на утреннем брифинге.

– Как бы нам побольше узнать о Личе? – размышлял вслух Тэлби.

Тут внезапно со всех сторон раздались голоса.

– Поговорить с соседями? – предложил кто-то.

– У него нет соседей, – сказал другой полицейский.

– Тогда с друзьями.

– Откуда?

– Есть Кейт Тисдейл. Крысятник.

– И что, он – друг?

– Ну, во всяком случае, ближе всех к тому.

Тэлби безнадежно махнул рукой: