Книга Мертвое время - Питер Джеймс

— Итак, что нового?

— Прошлой ночью, сэр, нами арестован мужчина, подозреваемый в соучастии в ограблении вашей сестры.

— Весьма приятное известие. Можете назвать мне его имя?

— Вы сами, сэр, кого-то подозреваете?

— Нет.

— Не считая Рики Мура? — Грейс внимательно наблюдал за глазами собеседника.

— Кроме Мура, у меня подозреваемых нет.

— Я бы попросил, сэр, некоторое время держать информацию в секрете.

— Конечно.

— Человека, которого мы арестовали, зовут Гарет Дюпон. Вам знакомо это имя?

Дейли покачал головой:

— Гарет Дюпон?

Грейс по-прежнему не спускал с него глаз.

— В данный момент я не могу поделиться с вами деталями, но имеющиеся улики позволяют связать его с местом преступления. Может быть, ваша сестра упоминала о нем?

— Нет, никогда.

— Я хочу выяснить, была ли у него законная причина посещать ее дом.

— Мне об этом ничего не известно.

— И не могли бы вы, сэр, немного подробнее рассказать о часах, взятых из сейфа вашей сестры? Чтобы нам было легче их идентифицировать. Сделать это без фотографии довольно трудно, как вы, надеюсь, понимаете. Мы знаем марку, у нас есть описание, но под него могут подходить многие модели.

Дейли покачал головой:

— Нет, эти были уникальные. Ладно, скажу так, почти уникальные. Не знаю, насколько хорошо вы разбираетесь в часах, суперинтендент…

Грейс посмотрел на свои, прочные и надежные, но сильно поцарапанные швейцарские армейские, на потертом кожаном ремешке, подаренные Сэнди на его тридцатый день рождения — день, когда она сама исчезла.

— Боюсь, очень плохо.

— Фирма «Патек Филип» основана в 1851-м. Не будет преувеличением сказать, что именно они и изобрели карманные часы, эволюционировавшие затем в наручные, те, что знакомы теперь нам всем. Они придумали автоматический завод, вечный календарь, сплит-хронограф с двумя секундными стрелками, минутный репетир… Как результат, винтажные часы «Филип Патек» ценятся очень дорого. Рекордную цену уплатили несколько лет назад на одном аукционе, когда часы «Патек Филип Генри Грейвз суперкомликейшн» были проданы за одиннадцать миллионов триста тысяч долларов.

— Касательно часов, украденных у вашей сестры, — много ли есть идентичных им?

— Буду откровенен, для меня всегда оставалось загадкой, как такие часы попали к моему отцу. Он был простым докером, да, членом банды, но сама банда существовала главным образом для защиты прав ирландцев, живших на Манхэттене и в Бруклине. Хотелось бы думать, что он выиграл их в покер или получил в оплату долга, но я знаю — он был человеком жестким. Иначе было не выжить. Скорее всего, часы попали к нему каким-то иным путем.

Мужчины улыбнулись друг другу — недосказанное повисло в воздухе.

— Что касается вашего вопроса о других, идентичных часах. Несколько лет назад, осознав ценность часов, я попытался найти подтверждение их происхождения. Я связался с женевским офисом и сообщил им серийный номер, но они сказали, что в их реестрах такого номера нет.

Грейс нахмурился.

— То есть часы поддельные?

— Вначале я так и подумал, но потом узнал кое-что о существовавшей в те времена практике. Видите ли, тогда все часы изготовлялись на заказ. На изготовление уходили месяцы. Одновременно лучшие ученики делали для себя дубликат. Разумеется, тайно. Подозреваю, именно такие часы и были у отца. В производстве одежды работницы частенько шьют для себя что-то из остатков ткани. У них это называется капустой.

— Хороша капуста! — улыбнулся Грейс. — И такие часы ценятся меньше?

— Вовсе нет. В том-то и дело, что они — часть истории.

— Вы их не фотографировали?

— Фотографировал. И снимки где-то есть. Или, может быть, их положили куда-то или даже выбросили. Я все обыскал, но пока ничего не нашел. И та фотография, что была у Эйлин, тоже пропала.

— Как ваш сын? — резко сменив тему, спросил Грейс. — Он ведь летал в Марбелью на турнир по гольфу?

— Сказать по правде, не знаю. Мы с Лукасом не очень-то близки.

Суперинтендент кивнул. Некоторое время оба молчали.

— Энтони Макарио и Кеннет Барнс. Слышали о таких?

— Нет, — быстро, словно ожидал вопроса, ответил Дейли.

Это, а также движение глаз подсказали Грейсу, что антиквар лжет. Вдобавок старик еще и почесал кончик носа — определенно верный знак.

— Их обнаружили вчера утром в бухте Пуэрто-Банус. Рядом с перевернутой лодкой. В теплой воде тело обычно всплывает на второй-третий день. Ваш сын был в Марбелье в пятницу. Я всегда обращаю внимание на совпадения.

В кабинет с подносом — открытая бутылка вина, бокал, фарфоровая чашечка на блюдечке, маленький кофейник и молочник — вошла экономка. Пока она расставляла посуду, Грейс прошелся взглядом по комнате — кабинет всегда может сказать что-то о хозяине.

Заполненные книгами стеллажи, бюсты — одни на полках, другие на подставках — и прекрасный сад за окном. На письменном столе — красивые каминные часы с инкрустацией и римскими цифрами на циферблате.

Экономка вышла, и Грейс с удовольствием сделал глоток кофе.

Дейли смотрел на него в упор. Настроение его разительно изменилось, дружелюбие сменилось едва ли не враждебностью.

— К чему вы клоните, суперинтендент? — сердито спросил он.

— Отличный кофе, спасибо. — Грейс поставил чашечку на блюдце и указал на часы. — Очень красивые.

Дейли лишь на мгновение отвел глаза и снова уставился на гостя с каким-то странным выражением. Как будто ему вдруг стало отчего-то не по себе.

— «Ингрэм». Ручная работа. 1865 год. Замечательный образец. Отправляю клиенту в Нью-Йорк.

— Так вы не отошли от дел?

— Нет. Шевелись — вот мой секрет. Делай то, что любишь. Вы человек молодой, но когда-нибудь меня поймете. — Гэвин Дейли оживился. Погладил деревянный корпус. — Эти созданы настоящим мастером. Сегодня ничего подобного уже не делают. — Он повернулся к Грейсу и снова нахмурился. — Итак, вы скажете мне, к чему все эти намеки?

— Что ж, возьмем, к примеру, Рики Мура. Вашу сестру подвергли ужасным пыткам — сигареты, щипцы для завивки. На следующую после ее смерти ночь Мура похитили и пытали подобным же образом. — Грейс поднял руки и обезоруживающе улыбнулся. — Совпадение, но, может быть, и только. В пятницу ваш сын отправляется в Марбелью, а потом там находят два тела. Время смерти, по расчетам наших испанских коллег, между вечером пятницы и воскресеньем. — Грейс взял чашечку, подул на кофе и отпил еще глоток.

— И какое, черт возьми, это имеет отношение к Лукасу?