Книга Падение «черного берета» - Александр Ольбик

Замыкал процессию пожилой мужчина, сильно опадающий на одну ногу, он был в темном с серым каракулевым воротником пальто и в довольно поношенной ондатровой шапке. Когда-то, еще в начале их деятельности, этого человека Брод встречал на днях рождения Таллера — это был его отец, давно-давно сменивший семью…

Внезапно перед глазами Брода промелькнуло невыразительное лицо еще довольно молодого, с бегающими глазками субъекта. Внимание привлекали руки, по локоть засунутые в карманы длиннополого пальто, под которым могло притаиться все, что угодно. Черная вязаная шапочка натянута по самые брови, человек шел по параллельной аллее, в другой процессии.

Брод, немного отстав, сошел с дорожки, и, обходя индивидуальные владения мертвецов, подался к забору и вдоль него направился на выход. Он пожалел, что не взял с собой никого из охраны…

К своей машине он подошел не сразу, первой мыслью было — оставить ее на месте, а самому добираться до дому на такси. Отчужденная атмосфера кладбища, серое без надежды небо, напомнили ему о вечности, в которой нет места страхам. Он подошел к «ауди», но открывать центральный замок не спешил — встав на колено, нагнулся и заглянул под днище и, не найдя там ничего подозрительного, нажал на пультик. На мгновение закрыл глаза, ждал взрыва…

Он не стал разогревать движок, а сразу же вырулил из ряда машин и, не разворачиваясь, рванул в сторону Большой Декабрьской улицы, чтобы оттуда выбраться на улицу Красная Пресня.

Однако на повороте ему показалось, что за ним увязался джип, с гроздью фар над лобовым стеклом. Потом он потерял его из виду и, уже будучи в центре, ему опять показалось, что этот джип несется в общем потоке автотранспорта, движущегося параллельно.

Из машины он позвонил Галине и попросил ее приготовить чай с малиной и гренками. Он чувствовал озноб, хотелось внутреннего прогрева.

Через сорок минут он уже поднимался на лифте в квартиру к своей гражданской жене. Однако не радость, не окрыленность от встречи были в тот день его спутниками. Наоборот, чувство обреченности не покидало его, хотя он и не смог бы назвать сторону света, откуда исходила опасность…

В прихожей пахло ванилью — Галина что-то пекла. В ванне, куда он зашел помыть руки, стояли ароматические шампунные запахи. Они ему показались неуместными и на мгновение у него перехватило дыхание.

Чай был горячий и крепкий. В комнатах тихо, тепло — комфортно. И постепенно нервы у Брода стали оттаивать и он, покурив, почувствовал приятную примятость кресла и полную безопасность.

Они пили чай, хрумкали гренки, печенье с корицей и вели обычный, застольный разговор. Он рассказал ей о посещении кладбища, однако ни словом не обмолвился о похоронах Таллера. Он подумал, что надо будет позвонить его жене и как-то объяснить свое отсутствие на церемонии похорон. Но пока не до этого, его занимали гораздо более серьезные проблемы.

— Если вдруг… Да мало ли что в жизни случается, — Брод интонацией голоса пытался придать словам особую значимость, — живем в такое время, когда ни в чем нет уверенности… У меня в шкафу, в кейсе, лежат для тебя деньги и кое-какая бижутерия. Золотая, естественно… На первые десять лет жизни тебе хватит не только на хлеб с маслом, но и на бензин для машины.

— Ты что, помирать собрался? — Галина запахнула халатик и мило улыбнулась. Впрочем, это ей не трудно… — А что ты своей жене оставишь?

— Не ей, а своим детям — всю недвижимость… А ты с такими деньгами можешь выйти замуж… хотя бы за того же Мцыри…

Женщина попыталась что-то возразить, но Брод махнул рукой.

— Перестань, я же не слепой! Он мне тоже нравится, хотя связывать с ним жизнь рискованно — слишком критично парень относится к жизни.

— Что еще скажешь? — Галина была явно смущена и не знала, как выйти из щекотливого положения.

— Куда уж дальше? Ты должна решить: или остаешься со мной, или уходишь с ним. Пока я живой, вертеть тебе задницей на два фронта я не позволю. Решай…

Она что-то возразила. Он промолчал. Затем начался довольно беспредметный разговор и, возможно, так бы оно и продолжалось еще долго, если бы не раздался дверной звонок. Брод взглянул на сожительницу, а та лишь пожала плечами — мол, ко мне приходить некому.

Брод поднялся и пошел к двери. Разные мысли роились у него в голове. Он взглянул в глазок, но кроме сегмента лестничных перил и дверей напротив, ничего не увидел. И тем не менее, по привычке, он сместился от центра двери к косяку, убрав свои телеса из дверного прямоугольника.

Из комнаты показалась Галина. Остановилась на пороге прихожей и, глядя на дверь, спросила: «Кто там?» Ох, какой несвоевременный вопрос! Впрочем, все бессильны перед роковыми стечениями обстоятельств.

Она, видимо, хотела еще что-то изречь, но в этот момент внутренняя сторона двери мелко запузырилась, на глазах стала превращаться в решето. Брод, взвыв диким зверем, сделал рукой отметающее движение, давая Галине понять, чтобы она убралась с линии огня. Но было поздно: женщина растерялась, замерла напуганным ребенком и в настороженной позе, еще не понимая, что пришла ее смерть, силилась улыбнуться.

Вторая очередь еще раз прошила дверь, разметывая по прихожей отщепки и еще раз достав податливое женское тело. На синем халатике, словно раздавленная журавина, выпятилось кровавое пятно. Неведомая сила адски встряхнула ее и бросила на недавно до блеска надраенный паркет.

В прихожей всплыли запахи пороха и теплой крови. Брод кинулся к Галине и сдуру, в слепой нервотрепке, начал ее трясти за плечи, будить, не соображая, что она уже в запредельном мире. Не докричишься, как не ори, как не ломай в безумном скрежете зубы…

Он отчетливо услышал нарастание оборотов автомобильного движка. Опустив голову Галины на пол, Брод рванулся к окну. Большой темный джип с зачехленной сзади запаской, и гроздью на фар, уходил от дома. Одной рукой Брод рванул на себя раму, другой — из кобуры «глок»… Уже прицелился, беря на опережение, как вдруг ехавший навстречу джипу автофургон заслонил цель и он понял — те, кто убили Галину, стали для него недосягаемыми. В отчаянии он изо всей силы саданул рукояткой пистолета по подоконнику, что, впрочем, не облегчило его душу…

В холодильнике он нашел непочатую бутылку коньяка и, сорвав с горлышка пробку-жестянку, жадно приложился к бутылке. Затем он надел пальто, сорвал со стены большой календарь-плакат и вышел на лестничную площадку. Вся дверь была в пороховой гари, он понял — стрельба велась в упор… Закрыв календарем изрешеченную пулями дверь, собрав валявшиеся на площадке и ступенях лестницы стреляные гильзы, бегом устремился вниз. Когда подбежал к своей машине, его словно ударило током — не подходить, опасно…

В Ангелово добирался на такси. Но когда он въезжал в Рождествено, в районе пекарни заметил тот же джип, припарковавшийся у коммерческого киоска. Брод попросил таксиста свернуть в ближайший проулок и через пять минут был возле своего дома.

Первым его увидел Николай. На Броде не было лица — маска мертвеца с безжизненным, блуждающим взглядом.