Книга Беру свои слова обратно - Виктор Суворов

Поразительная прозорливость. Если не сказать больше.

Итак, если верить Жукову, Сталин войны боялся, а гениальный Жуков отчетливо видел, каким образом немцы осуществят разгром Западного фронта. Если так, то Жукову следовало воспользоваться сталинским страхом. Надо было Сталину доходчиво объяснить: Белостокский выступ — мышеловка. Давай из мышеловки 10-ю армию отведем! 3-й и 4-й армиям тоже на границе делать нечего. А 13-ю лучше формировать за Волгой, а не вблизи границ. Когда будет готова, тогда на фронт отправим. А неготовая, зачем она в Белоруссии?

Но Жуков, понимая, что Белостокский выступ — это западня для советских войск, не требовал от Сталина вывести войска из-под возможного удара. Как раз наоборот. Перед войной Жуков требовал гнать в Белостокский выступ все больше и больше войск. 13-й механизированный корпус 10-й армии был создан по требованию Жукова и вопреки сомнениям Сталина. Жуков сам об этом пишет. То же относится к 14-му мехкорпусу 4-й армии, 11-му 3-й армии, 17-му и 20-му, которые непонятно зачем находились в выступе.

Сталин был не только против размещения мехкорпусов в Белостокском выступе и у его оснований, он вообще сомневался в целесообразности их формирования. Генерал армии Д.Г. Павлов категорически возражал против создания мехкорпусов. Он понимал, что эти чудовищные скопления людей, танков, орудий и автомашин в случае оборонительной войны будут означать гибель и разгром. Но на их создании настоял Жуков.

Результат известен.

Мы видели разгром 22-й танковой дивизии 14-го мехкорпуса в Бресте в самые первые часы войны. Можно валить вину на командующего Западным фронтом генерала армии Павлова: не там дивизию разместил.

Но есть и оправдание. За дислокацию дивизий отвечает Генеральный штаб. И его начальник. 22-я танковая дивизия создана по настоянию Жукова. И не только она. Из десяти танковых дивизий Западного фронта восемь созданы по требованию Жукова. И по его приказу размещены там, где их накрыли в первые дни войны. Как и многие другие авиационные, стрелковые, кавалерийские и прочие дивизии и корпуса.

Картина стандартная. Вот 4-я танковая дивизия 6-го механизированного корпуса Западного фронта. Ее штабы, склады, казармы и парки были рядом с границей. 22 июня 1941 года тут события развивались по тому же сценарию, что и по всей границе: «Полыхали огнем танковые парки. Пометавшись некоторое время в бессильном отчаянии, почти безоружные танкисты вместе с пехотой и пограничниками подались, как говорили в старину, в отступ. На дорогах было столпотворение. Немецкие летчики безжалостно и безнаказанно бомбили и расстреливали людей с бреющего полета. Связь в войсках была нарушена, управление потеряно» («Красная звезда», 19 марта 1999 г.).

Речь идет об одной из сильнейших дивизий Красной Армии, в составе которой было 357 танков, в том числе 176 новейших КВ и Т-34.

Жуков вспомнил каких-то неназванных недоумков, которые строили укрепленные районы не там, где надо. Но он забыл сообщить, что главная причина быстрого захвата противником укрепленных районов не в этом. Заключалась она в том, что укрепленные районы, пусть и недостроенные, не были заняты войсками, ДОТы не были прикрыты проволочными заграждениями и минными полями, в ДОТах не было ни гарнизонов, ни боеприпасов, ни продовольствия, ни воды. Все это — в соответствии с приказом Жукова от 2 мая 1941 года.

И если Жуков обвиняет во всем стрелочников, то хотя бы начальника Военторга из числа виновников исключил.

Глава 18

Необычайное путешествие в Тернополь

Наполеон не смог, как он делал обычно, навязать нам генеральное сражение у границы, не смог окружить русскую армию.

Почему? Да потому что русские полководцы того времени знали противника, его повадки, его способы действий — и соответственно могли предвидеть развитие событий. И вот на той же фактически территории в первые дни Великой Отечественной войны у нас были окружены и взяты в плен около четырех миллионов человек, организованных людей, объединенных в полки, дивизии, корпуса, армии. Реально наступали против них полтора-два миллиона, остальные составляли второй эшелон. Почему они не смогли оказать эффективное сопротивление «изнутри», в окружении? В чем вообще причина происшедшего в 1941-м?

«Красная звезда», 16 июня 2001 г.

А ответ на эту загадку, думается, может быть найден, если не отмахиваться от вполне очевидной вещи, опровергнуть которую невозможно: все, что планировалось и предпринималось в Красной Армии в стратегическом масштабе с осени 1940 года до самого начала войны, было продиктовано не целями обороны, а задачами наступления.

П.Н. Бобылев.

«Отечественная история». 2000. No 1. С. 41.

— 1 -

"Приблизительно в 13 часов 22 июня мне позвонил И.В. Сталин и сказал:

— Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, немного растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Я их вызвал к себе и дал соответствующие указания. Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь.

Я спросил:

— А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке?

И.В. Сталин ответил:

— Оставьте за себя Ватутина.

Потом несколько раздраженно добавил:

— Не теряйте времени. Мы тут как-нибудь обойдемся.

Я позвонил домой, чтобы меня не ждали, и минут через 40 был уже в воздухе.

Тут только вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Выручили летчики, угостившие меня крепким чаем с бутербродами.

К исходу дня я был в Киеве в ЦК КП(б)У, где меня ждал Н.С. Хрущев. Он сказал, что дальше лететь опасно. Немецкие летчики гоняются за транспортными самолетами. Надо ехать на машинах. Получив от Н.Ф. Ватутина по ВЧ последние данные об обстановке, мы выехали в Тернополь, где в это время был командный пункт командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М.П. Кирпоноса.

На командный пункт прибыли поздно вечером, я тут же переговорил по ВЧ с Н.Ф. Ватутиным...

Н.Ф. Ватутин сказал, что И.В. Сталин одобрил проект Директивы No 3 наркома и приказал поставить мою подпись.

— Что за директива? — спросил я.

— Директива предусматривает переход наших войск к контрнаступательным действиям с задачей разгрома противника на главнейших направлениях, притом с выходом на территорию противника.

— Но мы еще точно не знаем, где и какими силами противник наносит свои удары, — возразил я. — Не лучше ли до утра разобраться в том, что происходит на фронте, и уж тогда принимать нужное решение.

— Я разделяю вашу точку зрения, но дело это решенное.

— Хорошо, — сказал я, — ставьте мою подпись.