Книга Долина костей - Майкл Грубер

Тем временем психопата, хотя тот уже перестал буянить, окружают санитары. Лорна бросает на него взгляд и видит лицо смущенного человека, оказавшегося в неловкой ситуации, но питающего надежду, что вскоре все разрешится само собой. Безумие из его взора ушло, но тем не менее ему всаживают в задницу шприц, укладывают на каталку и увозят из палаты.

Укол получает и Эммилу, она расслабляется и погружается в глубокий сон. Ее тоже увозят, и тут Лорна осознает, что у нее дрожат руки и ноги. Вспышки безумия и насилия в жизни выглядят совсем не так, как в кино, все происходит с ошеломляющей быстротой. С того момента, как псих взревел в первый раз, до того, как его увезли, прошло всего-то секунд сорок. Тяжелая рука опускается на ее плечо, принуждая опуститься на стул.

— Как ты, дорогуша? — спрашивает Даррила. — Посмотри на меня. С тобой все в порядке?

Медсестра прижимает к виску марлевый тампон. Он пропитался кровью, так же как и ее зеленая форма… Лорна встречается с ней взглядом, но тут внутри поднимается волна тошноты, на лице выступает холодный пот.

— Надо же, я не была готова к этому, — говорит она. — Ты-то как?

— Переживу, — отвечает Даррила, и ее лицо сморщивается в ухмылке. — Меня резали, кололи, лупили — чего только не делали. Для того, кто работает с психами, это обычное дежурство.

— А мне так не кажется, — говорит Лорна. — Что случилось? Кто этот человек?

— Хорэс Мэйсфилд? Он несколько лет тому назад убил свою жену, изрубил в пюре мясным ножом. Была большая передача на телевидении — «Мясник из Хайалиа». Он пробыл пять лет в Чатахучии, вышел вроде бы в полном душевном здравии и скоро женился на женщине, видимо не обращавшей особого внимания на местные новости. И знаешь, что из этого вышло? А то, что на сей раз он пустил в ход туристский топорик, в связи с чем и оказался у нас. Ему вводят слоновьи дозы халдола, но, чему все только что были свидетелями, лекарство его не берет.

— Но что вообще случилось, Даррила?

— А, это. Так вот, дорогуша, я, чтоб ты знала, по воскресеньям посещаю церковь в Сансет-парке, но на этом мои взаимоотношения с религией исчерпываются. Живи мы в библейские времена, я бы сказала, что мы только что видели изгнание нечистого духа, но меня что-то не тянет использовать такую терминологию в официальном отчете о происшествии. Брр!

Даррила присматривается к Лорне профессиональным взглядом, спрашивает, точно ли с ней все в порядке, интересуется, не дать ли ей воды или валиума, и, получив отрицательный ответ, хмыкает, обнимает ее на прощание и уходит.

* * *

Тетрадь Эммилу по-прежнему зажата у Лорны под мышкой. Она собирает свои причиндалы, подбирает оставленный Эммилу пакет и, отдав его на сестринский пост, отправляется к Микки — у них по графику встреча. Стоит ей появиться в его офисе, как он спрашивает:

— Что случилось?

Она падает на стул, всхлипывает, впрочем, в допустимых пределах, утирает глаза бумажной салфеткой и рассказывает о случившемся в палате, однако не может заставить себя описать сделанное Эммилу. Впрочем, а что именно она сделала? Теперь, в ретроспективе, ее впечатление от увиденного вступает в противоречие с привычными знаниями и убеждениями и терпит в этом столкновении поражение. Такого просто не могло быть, следовательно, и не было. Вместо этого она говорит, что буйство одного из больных стало причиной очередного эпилептического припадка у их пациентки. Микки с умным видом кивает, сообщает, что ничего из ряда вон выходящего в этом нет и такая реакция лишь подтверждает то предположение, что проблема Эммилу имеет травматическое происхождение. Они сходятся во мнении насчет желательности магниторезонансной интроскопии, обсуждают вопрос о том, к какой статье расходов это отнести. Потом она конспективно излагает содержание первой тетради, к чему присовокупляет результаты утренней беседы. Сон, самую интересную ее часть, приберегает напоследок. Микки сосредоточенно слушает и кивает, издавая поощряющие звуки. Естественно, это ведь его хлеб.

— Ну и какие у тебя соображения? — спрашивает он под конец.

— Защитная реакция. Пациентка не может признать свое состояние результатом травматического стресса и поэтому видит во всем проявление Божьей воли. Ей присуще чувство вины в связи со смертью ее матери и маленького мальчика, так что для нее психологически комфортно воспринимать испытание как благословение. Если дело обстоит так, то личные и причиняемые страдания не ее персональная беда и вина, а воплощения божественного промысла.

Микки с улыбкой кивает.

— М-да, толковый анализ. А еще мне кажется, что некоторые из проблем, с которыми мы сталкиваемся в связи с сексуальными злоупотреблениями, тоже относятся к сфере вины. Ведь маленькая девочка, помимо всего прочего, испытывала порой неподдельное удовольствие. Например, от осознания того, что папочка оказывает ей столько внимания, особенно на фоне холодности и равнодушия матери. Ты согласна?

Лорна выражает согласие, хотя в глубине души не верит ни единому сказанному слову. Очевидно, что Эммилу Дидерофф не вписывается в стандартную психологическую парадигму, и уж тем более в ее фрейдистскую зону, но что еще у нее есть?

Между тем, по мере того как Микки Лопес присматривается к ней самой, выражение его лица меняется: товарищ по работе превращается в психотерапевта.

— Кстати о травмах, выглядишь ты не лучшим образом.

— Я в норме, Микки.

— Ты какая-то бледная, дерганая. Не хочешь валиума принять? А ксанакса? Полмиллиграмма, ты расслабишься…

«Все хотят накачать меня успокаивающими, — думает Лорна, — я видела то, что мне не следовало видеть, и они хотят, чтобы я заснула, а потом… ох ты! Параноидальные идеи, это как раз то, чего мне, на хрен, не хватало помимо навязчивых состояний и ипохондрии».

— Нет, мне просто нужно отойти от пережитого, — говорит она с вымученной улыбкой, чувствуя, что краснеет. — Поеду домой и приму душ. Со мной все в порядке.

Выйдя из здания, она звонит по мобильнику, оставляет сообщение, и к тому времени, когда садится в машину, Паз перезванивает. Она рассказывает ему, что получила следующую тетрадь, и он обещает ждать ее возле дома.

Лорна сосредоточивается на ведении машины, словно только что получила права и должна осознанно относиться к каждому действию: красный свет означает остановку, так что надо отпустить педаль газа и нажать на тормоз, но плавно, не резко…

Когда она подъезжает, Паз уже на месте.

Он берет тетрадь, запирает ее в бардачок машины и спрашивает:

— Ты сейчас чем-нибудь занята?

— Вообще-то нет, Джимми, но знаешь, у меня совсем нет сил. Хочу лишь добраться до кровати.

Она смотрит на дверь, постепенно расплывающуюся перед ее глазами, но тут он берет ее за руку.

— Что-то случилось? — уточняет Паз.

Лорна поворачивается к нему, и ее лицо оказывается прижатым ко впадинке на его шее. Внезапно плотину прорывает, и она выплескивает из себя все наболевшее: рассказывает о психе, об Эммилу, о ее сне, об изгнании злого духа. Особенно об изгнании, потому что чувствует: Паз поймет ее, и уж во всяком случае не сочтет ее чокнутой.